С другой стороны, после того, как спровадили Хрущева, менее вспыльчивый Брежнев с его когортой стареньких "товарищей" предпочли соблюдать "интернациональный долг" не в стратегии наступления, а в тактике выполнения обязательств. Проще говоря-откупного. На Кубу были отправлены тысячи специалистов разного профиля -
от военных до инженеров, врачей и ихтиологов. Щедрым потоком туда потекли в обмен на сахар и лимоны все, о чем просила Гавана - от зерна до нефти, тракторов и пушек. На долю внешней торговли СССР приходилось тогда до 70%. Кубинцы шутили на сей счет - все получаем из Москвы - разве что кроме снегоочистителей. Вплоть до конца "перестройки" экономическая помощь оказывалась в привычных размерах . И лишь в 1989 Горбачев заявил о ее сокращении. И даже поднял вопрос о долгах. Впрочем, в 2014 Путин их все же списал (речь идет о 35 млрд. долларов).
При этом нулевые годы путинской дипломатии были весьма пассивными. Разговоры о коррекции курса и возвращении на остров начались лишь в текущем десятилетии. В экономи ческой области Россия ограничивалась в основном выдачей кредитов, которые только увеличивали "расходную часть" сотрудничества.
Более тридцати лет кубинская армия полностью обеспечивалась советским оружием. Правда, уже в1980 Раулю Кастро во время его визита в Москву было сказано, что СССР не намерен больше защищать Кубу. Тем не менее, последние военспецы покинули остров лишь в 1993-м.
И апологеты, и критики "советско-кубинской" дружбы сходятся в том, что на фоне огромной географии советской экспансии в мире, Куба - явление особого значения. Нигде, пожалуй, градус военно-стратегического присутствия и экономического влияния не был столь высок. Причем, и в плане обоюдной выгоды. Остров, расположенный менее, чем в двухстах километров от Америки, позволял в упор следить за ее аэродромами и швартовать ядерные субмарины в бухтах, где они пропадали с экранов радаров и эхолотов. Тем самым,для советской военщины Куба и после кризиса 62-го года была бесценной базой и ножом под "самым брюхом главного Противника".
В сравнении с африканскими "бермудами" далеко не столь паразитическим было и торговое сотрудничество. Кубинский сахар покрывал до трети союзного потребления, а импорт цитрусовых в конце 80-х достиг 47% от общего. При этом поставки даже таких деликатесов как ром и сигары, шли по низким ценам.
Помню, в студенческой юности роскошнейшие кубинские сигары - "Ромео и Джульетта", "Монтекристо"", "Ла Корона", "Кабанос" и др. поштучно продавались в киосках "Союзпечати". При этом самаые дорогие из них- "Ромео и Джульетта", которые на Западе по карману разве что миллионерам, шли по 5 рублей. А прочие - в районе рубля и даже (сигариллы) - по 20 копеек шутка. Но и такие цены для бюджетов советских людей были неподъемными. Поэтому покупали их в основном для понта. А сигарокурение так и не прижилось у нас, хотя завоз исчислялся миллионами штук.
Как не прижился и Habana club , бутылка которого(0,7 литра)стоила, если память не изменяет, 8,6 рубля. То есть , эквивалентно почти трем поллитровкам водки. Естественно, при таком унижении отчественного продукта охотников полакомиться тяжелым желтым продуктом находилось немного. И он уныло торчал на магазинных полках вплоть до горбачевской агрессии против "святая святых". Примечательно, что в Союз он завозился в цистернах и по бутылкам разливался уже на месте.
Но не только дешевым сахаром и деликатесами расплачивалась Куба за дружбу. Она направляла в СССР около трех четвертей своего экспорта никелекобальтового концентрата. Производимые из него никель и кобальт не только питали сталелитейный сектор и оборонку, но и были одной из самых прибыльных статей советского экспорта. Эта была позиция, по которой Империя доминировала в мире. И ведь, что немаловажно , это стратегическое сырье закупалось не за доллары, а за "деревянные".
По совокупности получалось, что, строя элекростанции и предприятия на Кубе, Москва тогда работала и на себя. В частности , реконструируя старые и строя новые сахарные заводы. В том же ряду началось во второй половине 80 х и строительство нового завода по производству никель-кобальтового концентрата в Лас Камариокас. Аналитики отмечают, что разрыв с Кубой произошел как раз в тот момент, когда были запущены и находились в разных стадиях завершения многочисленные объекты, которые могли бы усилить процесс колонизации кубинской экономики.
Уход из Кубы в 90-е обрушил ее экономику до состояния, близкого к коллапсу. Но свято место не бывает пусто. Особенно, когда оно - отнюдь не пустыня, а уже добротно возделанное поле. На место России пришли другие - Китай, Венесуэла, Канада....Кубинский кобальт потек в Венесуэлу к Чавесу. Китайцы вклинились в нефтеразведку, начатую еще россиянами, в аграрный сектор, в фармацевтику и др. Путин начал с того, что в 2001 закрыл станцию электронной разведки в Лурдесе, а китайцы еще в 1999 подписали соглашение о создании на острове центра радиоперехвата в Бехукале, который способен, в частности, совершать и кибератаки. Канадская компания "Шеритт" ведет работы на арендуемых нефтегазовых участках, а компания "Инмет майнинг корп." добывает медь и цинк.
Сегодня "Газром" и "Зарубежнефть"пытаются вклиниться в освоение ресурсов на шельфе. Но открутить ситуацию назад уже не так-то просто. Особенно, если учесть, что сами кубинцы кое в чем обставили Россию . В частности, в сфере медицины и
фармокологии. Сегодня кубинские врачи считаются одними из лучшихв мире, в то время как российская медицина смердит, а производство лекарств по сравнению с началом 90-х сократилось в 17 раз.
Похоже, что пойдя на списание безнадежного долга, Путин надеется восстановить хотя бы военное присутствие близ ненавистных "пиндосов". Особенно это стало актуально со смертью Чавеса, после которой ставка на Венесуэлу стала сомнительной. Поэтому идет поиск путей хотя бы для восстановления материально-технической базы для ВМФ и возобновлении разведки с территории острова.
В этой ситуации недружелюбные жесты Трампа в адрес Кубы после обамовской "оттепели", демонстрируемые по нарастающей, объективно вроде бы благоприятствуют возвращению России. Но вернуть прежнее расположение едва ли возможно. Как минимум, этого не позволит Китай. Да и отказ от социализма и спонсорства в конце 80-х сильно подорвал доверие и репутацию Москвы на острове. Кстати, китайский опыт в условиях начатых реформ и идеологически, и практически куда более привлекателен, чем российский. С ужасами "лихих девяностых" и нынешним чудовищным социальным расслоением и коррупцией.
Как говорит Познер, вот такие нынче времена.
Итальянский рефрен
При нынешнем засилии американских стандартов в массовой культуре кажется, что это - аксиома. Но так было не всегда. Юности моего поколения повезло больше. Она проходила под звуки и образы, куда более мелодичные и богатые, чем попса, одолевшая и подавившая все еще в 70-е. Но конец 50-х и шестидесятые имели совсем иную тональность. В ней господствовали итальянские и французские ноты. И в кино, и в популярной музыке.
Как мелодия, юность вспоминается голосами Клаудио Виллы, Доменико Модуньо, Джанни Моранди, Мины Мадзини, Сальваторе Адамо. Ну и, конечно же, Робертино Лоретти, чей ангельский дискант стал гулять по всей Европе после того, как четырнадцатилетний мальчик на открытии 17-х Летних Олимпийскийх игр в Риме в 1960 исполнил "О соле мио". Юный-соловей с его баритональным тенором и классическим репертуаром был щедро растиражирован в "оттаявшей" Совковии. И не было, наверное, тогда в ней жителя, который бы не знал, не слышал исполнителя "Джамайки". "Чья майка, чья майка" - дурачились его школьные почитатели.