Мало кто знает, однако, что Ниагара вовсе не самый большой водопад мира, ее превосходит и Виктория на африканской реке Замбезп, и Игуасу. А с точки зрения живописности пальма первенства принадлежит, несомненно, Большой Воде — Игуасу.
К водопаду мы подплываем сверху. Сапфировая глубь реки постепенно разливается, все дальше расходятся плотные стены прибрежных дебрей, где-то над горизонтом стелется белое туманное облако. Еще один плавный поворот — и река кончается! Разлившаяся в этом месте на ширину более двух километров, она внезапно пропадает, исчезает, теряется. Именно над этим местом и вздымается белая пелена, именно отсюда слышится приглушенный грохот. Он становится все более отчетливым, нарастает все больше и больше, заставляет тревожно биться сердце и наконец переходит во все заглушающий рев.
Стоя на берегу, мы чувствуем под ногами легкое сотрясение земли. Река бьет по своему ложу!
Все это очень трудно описать, более красноречивыми, вероятно, будут цифры. Представьте себе полусферу амфитеатра необычайных размеров — в два с половиной километра в поперечнике. На его краю река кончается, пли, точнее, кончается спокойное течение верхней Игуасу. Дальше — пустота. Земля опустилась, дно реки упало вниз на много десятков метров. И в эту пропасть бросается река. По-испански говорят: «Сальтос де Игуасу» (дословный перевод «прыжки Игуасу»). Слово «прыжок» тут самое подходящее, так как река не льется, не падает, а спускается двумя гигантскими прыжками.
Подсчитано, что при наивысшем уровне воды над скальным порогом пролетает семь тысяч кубометров воды в секунду. Трудно ощутить эту цифру, подумайте только: семь тысяч кубометров воды в секунду — таков приблизительно сток десяти рек вроде Вислы. И пусть у вас перед глазами возникнет картина этой удесятеренной Вислы во время ее прыжка в бездну[26].
Специалисты оценивают гидроэнергию водопада в двести пятьдесят тысяч киловатт. Однако «белый уголь» здесь пока остается нетронутым, и ничто не указывает на то, что в ближайшем будущем это колоссальное богатство будет использоваться. Первобытную красоту водопадов Игуасу спасает от натиска техники огромное расстояние до промышленных центров, а также то обстоятельство, что через реку проходит граница двух государств. Граница обозначена на картах, оговорена в каких-то там трактах, и с ней считаются в министерских кабинетах. Граница существует, хотя по обе ее стороны тянется бескрайняя первобытная сельва.
Невыразимое очарование водопадов заключается в их девственности. Рука человека лишь слегка коснулась этого храма природы, не испортила его. Немногое тут изменилось со времени, когда в 1542 г. Альвар Нуньес, первый из европейцев, пробираясь через дебри на своей «Сайта Каталина» в направлении Асунсьона, вынырнул из леса и замер, ошеломленный, пораженный мощью Большой Воды. Всего пятьдесят лет назад прорубили через девственный лес первую тропку к водопадам, узенькую пикаду. Одна-единственная дорога ведет нынче к водопадам из Посадаса, столицы провинции. Дорога длиной в триста пятьдесят километров, проложенная по краснозему, годится для езды только в сухой сезон. От Посадаса до пристали Игуасу, расположенной в том месте, где две реки сливаются, можно, правда, доплыть на небольшом пароходике, но он курсирует только раз в педелю, а продолжительность рейса неопределенная, она зависит и от уровня воды, и от туманов на верхней Паране. Поэтому нет ничего удивительного в том, что скромный отель для туристов, скрытый зеленью так, что не портит красоты ландшафта, обычно пустует. Как я уже говорил, в Аргентине издан закон, по которому эти территории объявлены национальным парком. К верхнему порогу водопада и к его подножию ведут несколько тропинок. И все. Вокруг простирается извечный девственный лес, живописный, дикий, непроходимый. Отправляясь в его зеленый мрак, нужно смотреть в оба глаза. Неосторожно тронутая ветка может внезапно ожить и задвигаться змеиными извивами, в зарослях нередко слышится хрюканье кабанов или встречается добродушный муравьед, почти допотопная бестия, которая заметает за собой следы пушистым султаном хвоста. Крикливые попуган галдят в кронах деревьев, передразнивая друг друга; попискивая и чмокая, поглощенные своими заботами, перепрыгивают с ветки на ветку обезьяны, вверху парами проносятся удивительные птицы туканы, состоящие из огромного разноцветного клюва II небольшого, словно по ошибке к нему приделанного тела. Зоологический сад без заборов, без клеток.
На открытых пространствах в солнечных лучах переливаются желтые, красные, белые, салатно-голубые пятна. При приближении к ним они вдруг оживают, взмывают в воздух и превращаются в клубящееся облако из тысячи бабочек; их неисчислимое множество — существенная деталь здешнего пейзажа. По богатству форм и многоцветности окраски нм нет равных в мире: вот малюсенькие, ярко-красные, взлетающие, как рубиновое облачко, вот хвостатые, с павлиньими глазами на кружевных крыльях, а вот самые заметные, лазурно-голубые, величиной с большую тарелку, бросающие на землю тень при своем порхающем полете.
А порой над цветком повисает бабочка-птица, ее окраска переливается на солнце, сама она то трепещет и взлетает вертикально, то метнется в сторону. И вот мелькнула, как искра, повисла над другим цветком. Взмахи крылышек настолько часты, что глаз их не улавливает. В какой-то миг кажется, что видишь крошечное туловище и иголочку-хоботок, высасывающий нектар из раскрытого цветка. Колибри!.. Как хорошо называют местные жители это чудесное созданьице: пикафлор, то есть, что-то такое, что «пика» (касается, целует) «флор» (цветок).
Тропинка выводит нас из леса к краю глубокого ущелья. Сквозь кружевной занавес пальмовых листьев, сквозь свисающие шнуры лиан и фантастически искореженные стволы невиданных деревьев просвечивает белый призрак Игуасу. Воздух насыщен влагой, водяной пылью, дрожит от далекого грохота, приближающегося с порывами ветра. Одним взглядом невозможно охватить водопады целиком. Разве что с самолета, с очень большой высоты. Повисшие над самым порогом острова и громоздящиеся утесы разделяют течение реки на множество отдельных потоков, обрушивающихся в виде обособленных, не похожих друг на друга водопадов и водопадиков, каскадов, струй, сплетенных словно из серебряных жгутов, водных занавесов, каких-то десятиэтажных органов, арф со струнами, натянутыми вечным движением.
ТРИДЦАТЬ МЕТРОВ ВЫСОТЫ — ТАКОВ ПЕРВЫЙ «ПРЫЖОК» ИГУАСУ
Тридцать метров высоты — вот что такое первый «прыжок». Под белизной все скрывающей пены вода падает на пологий скальный порог, переливается через него и, совершая второй скачок тоже высотой в несколько десятков метров, рушится в пропасть.
Но главный поток Игуасу слишком силен, чтобы дать себя разделить, раздробить. Он выточил, выгрыз в скальном гребне свою собственную дорогу — мрачное ущелье, каньон, пасть, глотку. И бросается туда в безумном прыжке. Космический хаос. Не то начало, не то конец света. И название соответствующее — Гарганта дель Дьябло — «пасть дьявола».
«ТЫСЯЧА РУЧЬЕВ ПРЫГАЕТ ВНИЗ ПО УСТУПАМ, И ВСТАЮТ ОНИ, КАК СТОЛБЫ, И ВЬЮТСЯ ЗМЕЯМИ, А ТРИ ГОЛОСА ПОЮТ ИМ ПРИВЕТСТВЕННУЮ ПЕСНЬ…» (ИЗ «ПЕСНИ О РЕКЕ-ОТЦЕ»)
26
Образование водопада на Игуасу связано с выходами широко распространенных здесь базальтовых покровов. Он состоит из двух отвесных ступеней общей высотой до 80 метров и шириной (со всеми 30 протоками) до 2,5 километров. —