Нормальная взлетная масса: 660 кг
Размах крыла: 8,5 м
Двигатели: 1 ПД (поршневой двигатель) Oberursel U.0, 80 л.с.
Максимальная скорость: 132 км/ч
Практический потолок: 3000 м.
Практическая дальность: 200 км.
Определённо, всё указывает мне на необходимость связаться с германским правительством. Попытка выручить личные вклады Императрицы, необходимость лучше знать своего главного противника в будущей войне, вот три важнейшие причины заставляющие меня играть друга Германии. Стоп! — Вспоминаю свои намерения. Чтобы распоряжаться вкладами Александры Фёдоровны нужны доверенности лично от неё.
Внедряясь в разум моего доверенного «засланца — помощника», бывшего авиатора Александра Николаевича, понимаю, что он спит. Говорю ему откровенно, со всей начальственной прямотой: «Сашка сволочь, ты почему дрыхнешь когда дела Государства требуют твоего непосредственного участия?» Последние слова совмещаемые с подачей сильного невербального эмоционально заряда заставляют его подскочить. Он снова расположился на деревянных нарах зарешеченной камеры. «Неужели опять закрыли? — мелькает пугающая мысль. — Нет, такого не может быть, ведь он бы сразу запросил помощи?». Слыша все мои рассуждения у себя в голове он уныло подтверждает их верность. «Меня положили переночевать в свободной камере на вокзале Симферополя, — поторопился он оправдаться, — а сегодня, как пойдёт ближайшая оказия…». «Ты братец совсем забурел от безнаказанности? — спокойно задаю прямой вопрос. — Покупай три или четыре сменных лошади и через два часа чтобы был в Евпатории». Скажи полицмейстеру, что вопрос государственной важности… Хотя нет, стой, не торопись. — Мне в голову приходит простая мысль. Для предметного разговора с Хильдой Пруггер, шпионкой двух дружественных разведок, мне нужны заверенные документы через два часа. За это время Александр сможет только осилить шестьдесят километров. Потом, нужно ещё найти царицу, убедить написать доверенность, заверить как положено… Нет, вариант с обычной доставкой гужевым транспортом, не прокатывает. «Смотри прямо перед собой в камере, — приказываю служивому возвращаясь в его голову, — и сильно не пугайся и не ори» — завершаю мысле-фразу уже находясь перед ним, прямо на параше. Винить его не хочется, так как сам не проверил видение того места, что расположено перед ним. Такое случается со мной уже дважды. Если третий раз совершу подобное, буду вынужден считать дураком себя. Саня, как и Базаркул, не могут отвечать за мои ошибки. Пока испуганный парень занимает место на параше, видимо с перепугу, выхожу из камеры, мимо удивлённогоохранника, на улицу. Через пять минут, сделав несколько телепортаций, оказываюсь на вокзале Евпатория.