Надежда Константиновна, в два часа дня, в своей маленькой комнатке, принимала гостей. Кроме, уже знакомой мне Инессы Арманд, находилась ещё одна женщина, которая подошла ко мне слегка прихрамывая и погладила по голове. «Познакомься Василий, это тётя Роза, — по праву хозяйки представила нас друг другу тётя Надя, — а это известный вундеркинд о котором мы только что говорили и чьё вино мы сейчас пробуем» — засмеялась Крупская. Бутылка оказалась большая, потому когда в гости к Инессе, только что окончившей уроки, пришла Роза Люксембург, они отправились допивать малагу на квартиру к Ленину. «Владимир Ильич, как всегда, в библиотеке, — объяснила мне его супруга, — а мы вот девичник проводим, решая некоторые вопросы женского феминистского движения» и весело засмеялась, тут же поддержанная остальными соратницами. «Тётю Розу опять ловят чтобы посадить в тюрьму, — уточнила Инесса, которой не понравилось слишком вольное трактование происходящей встречи, — ты, как житель Сибирских каторжных мест, что нам посоветуешь?» — всё же пошутила она. Ни на секунду не задерживаясь, я тут же выдал: «У нас говорят, — раньше сядешь — раньше выйдешь» — женщины засмеялись, но уже не очень весело. Новая знакомая отличалась серьёзностью и молчаливостью. Вполне возможно так сказывалось ожидание скорого ареста. С помощью интернета узнал, что эта маленькая еврейка кандидат юридических наук, имеет много литературных сочинений, переводов и очень уважаема Лениным. В своих трудах, он называл её «орлом, великой коммунисткой, представителем нефальсифицированного, революционного марксизма», подчёркивая, что её работы «…будут полейзнейшим уроком для воспитания поколений коммунистов всего мира». Ленин В.И. «К истории вопроса о диктатуре» (1920). «Пожалуй, стоит побеспокоиться о её спасении от расстрела в девятнадцатом году, — делаю себе отметку в памяти, — умные и авторитетные люди мне будут крайне необходимы после окончания конспирации». «Тётя Роза, — обратился я к новой для меня женщине, — что посоветуете мне почитать, чтобы быть в курсе проблем классовой борьбы?» Гостья чуть не поперхнулась чаем, услышав такой сложный оборот речи от девятилетнего малыша. На этот раз, Инесса и Надежда Константиновна захохотали во весь голос, самодовольно произнося по очереди: «Мы тебе о чём говорили… а ты не верила!?» Совершенно серьёзная дама бальзаковского возраста заметила, желая отвязаться, что необходимо знать несколько языков. Крупская, помня о моей цитате Гегеля, подтвердила, что Маркса и Энгельса я могу читать без перевода. Без тени удивления Роза спросила по немецки: «А как у вас разговорный язык и произношение?» Вежливо ответил на том же языке, что меня учил наш инженер получивший образование в Германии, потому надеюсь, что произношение не очень изменилосьс тех пор. Неожиданно, выслушав мой ответ, тётя Роза выразила на своём лице крайнюю степень удивления: «Где же мог учиться ваш земляк, что приобрёл такое аристократическое произношение?» Возможно удивление не казалось бы таким явным если бы не прежнее нейтральное выражение лица моей собеседницы. Я озадаченно развёл руками, вспомнив, как дублировал манеру говорить императора Германии Вильгельма второго, после длительной беседы с ним. «Получается, что немецкие лётчики, доставившие меня в Цюрих, тоже были аристократами?» — понял я, анализируя общение с асами. В пору расцвета воздухоплавания, как иавтомобильных гонок чуть позже, сложными техническими видами спорта и войны увлекались самые состоятельные и знатные господа. Легендарный лётчик, «Красный Барон» Манфред фон Рихтгофен (1892–1918) погибший в двадцать пять лет, лучшее тому доказательство. Начало войны он встретил в конной гвардии, как было положено воинам дворянского происхождения. Тяга ко всему передовому и опасному привела его в авиацию, а затем, он возглавил авиационную эскадрилью. Такого орла тоже было бы не плохо иметь в своём отряде. Только его гибель придётся обставить более туманно, чем на самом деле.