— Я не людоед… Но не хочу тебя разочаровывать. На! Получай!
С этими словами он дал мне ногой пинка, от которого я свалился под стол. Комендант бьет больнее незабвенного отца Жильбера. Казалось, он был весьма доволен своим подвигом. Просто на месте не мог усидеть. Затем он спросил меня безразличным тоном, соблаговолю ли я наконец подать ему пиво. Я улыбнулся через силу. Он перестал обращать на меня внимание. Когда я подал ему пиво, он положил руку мне на плечо.
— Будь мужчиной, Жозеф, — сказал он, — а главное, думай о том, что ты делаешь, ладно?
Я кончил работу в полночь. Я пожелал коменданту спокойной ночи.
Прошлой ночью в туземном квартале побывал полицейский комиссар Птичья Глотка. Он обязан этим прозвищем своей длинной-предлинной шее, гибкой, как шея волоклюя… Итак, Птичья Глотка явился со своими людьми в наш квартал. Я ушел из резиденции в полночь. Дома все спали. Я лег, но уснуть не мог. Я закрыл глаза и стал ждать прихода сна. Настала минута, когда я уже не знал, дремлю я или бодрствую. Я услышал сквозь сон скрип тормозов. Хижину озарил свет, словно во время полнолуния. Я встал и неслышно подошел к двери. На нее посыпались сильные удары.
— Откройте, откройте! — закричали голоса.
Я крадучись вернулся назад, чтобы предупредить зятя. К моему удивлению, он был на ногах.
— Это Птичья Глотка со своими людьми, — прошептал я ему на ухо.
Мы пошли открыть дверь, на которой срывали свое нетерпение непрошеные гости. Дверь подалась прежде, нежели я успел ее отворить. Предшествуемый четырьмя стражниками-феллатами, Птичья Глотка ворвался в мою каморку. Я спрятался за дверью, а зять и сестра, полумертвые от страха, смотрели, как Птичья Глотка и его люди переворачивали вверх дном наш убогий скарб. Они опрокинули старую канистру, и вода из нее пролилась на мою циновку. Птичья Глотка наподдал ногой глиняный кувшин, который разбился вдребезги. Он велел одному из стражников порыться в куче бананов. Оторвал от связки банан и с жадностью принялся есть его. Я испугался за сестру — она так и впилась глазами в огромный кадык белого. Кадык то раздувался, то съеживался, как жаба, пока Птичья Глотка пожирал банан. Он бросил кожу, дважды повернулся на каблуках, затем ткнул в нашу сторону пальцем. Стражник с красными нашивками вытащил меня из-за двери и толкнул к начальнику. Птичья Глотка навел прямо на меня мощный электрический фонарь. Я часто замигал и невольно откинул голову.
— Твое имя? — спросил чернокожий с нашивками, служивший также переводчиком.
— Тунди.
— Тунди? А дальше как? — спросил полицейский комиссар.
— Тунди-Жозеф, бой коменданта.
Птичья Глотка сдвинул брови. Чернокожий сержант подтвердил мои слова:
— Чистая правда, сеп[8].
Белый повернулся ко мне спиной и направил сноп света в темноту, где прятались зять и сестра.
— Это моя сестра, а мужчина — ее муж…
— Чистая правда, сеп, — повторил чернокожий сержант.
— Хорошо, — сказал Птичья Глотка и гневно посмотрел на своего чернокожего коллегу. — Ладно, ладно, — пробормотал он, поочередно взглянув на нас.
Он оторвал еще один банан и стал его есть. Глаза сестры опять расширились, и я снова испугался. Птичья Глотка направился к двери, нагнул свою длинную шею и вышел. Звук моторов замер в отдалении, наступила тишина.
Негры убежали в лес. Оказывается, чернокожий сержант поднял на ноги весь квартал, засвистев в ту минуту, когда машина остановилась у нашей хижины.
Во время вчерашней облавы Птичья Глотка никого не взял. Он ел бананы…
Я проснулся с первым криком петуха. Когда я пришел в резиденцию, все еще спали, кроме часового, который ходил взад и вперед по веранде. Стражник узнал меня и подошел. Мы сели на ступеньку у входа, и он спросил, что я думаю о Глазе Пантеры. «Вот оно что, — подумал я, — видно, так прозвали коменданта…»
— Знаешь, старина! — воскликнул стражник. — Глаз Пантеры бить, больно бить, как Птичья Глотка! Он давать мне пинка ногой… С ним шутить плохо…
— Да, — ответил я, — мы во власти Пантеры…
Горн в военном лагере протрубил зорю — шесть часов. Я услышал оглушительный возглас: «Бой, душ!» Хозяин встает раньше, чем остальные белые. Приняв душ, он спросил, хорошо ли я спал.
— Хорошо, господин комендант, — ответил я.
— Правда?! — переспросил комендант, криво усмехнувшись.
— Да, господин комендант, — подтвердил я.
— Ты лжешь! — сказал он.
— Нет, не лгу.
— Лжешь! — повторил он.
— Не лгу, господин комендант.