Чтобы лестницы светлой достигнуть,
Самогордость в душе победи,—
Затеняет она и высоты,
Это саван вкруг сердца людей.
Кто стремится к победе над внешним,
Победить не желая себя,
Тот — безумец, что ищет опоры
Не в твердыне,— в гнилом тростнике.
Кто себя отдает вожделенью,
Тот пожару себя предает,
И пожар мы утушим водою,
А хотение — чем потушить?
По сухой травянистой пустыне
Пробегает проворный огонь,
Пробежит, отгорит и потухнет,—
Нет молитв, если сердце сожжешь.
От услады к усладе — оковы,
И от жизни до жизни — звено,
Нет врага человеку сильнее,
Чем хотенье, что к Карме ведет.
Вожделенье и гнев искажают
Благородный чарующий лик,
Затемняют красивые очи,
Удушают туманом слепым.
Этот чад затрудняет дыханье,
И из мира он делает то,
Что мгновенно весь мир легковесен
И мгновенно он беден и пуст.
Ни на миг да не царствует гневность,
Тот, кто гневное сердце сдержал,
В мире назван — высокий возница,
Он коня удержал на скаку.
Совершенна его колесница,
И звенит, не порвавшись, узда,
И тугие натянуты вожжи,
Он свершает намеченный путь.
Кто же дикому сердцу даст волю,
Тот сперва свое сердце сожжет,
И к пожару прибавит он ветер,
И опять он горит и горит.
И рожденье, и дряхлая старость,
И болезни, и верная смерть,—
Это наши враги, а хотенье
Есть подмога для вражеских войск.
Увидавши, как скорбь многократно
Нападает на мир и теснит,
Воссияем же любящим сердцем,
И любовь будет крепость для нас».
Совершенный, столь сведущий в средствах,
Зная, в чем коренится недуг,
Врачеватель испытанный мира,
Лишь короткое слово сказал.
Услыхавши ту проповедь Будды,
Все привстали могучие Львы
И к ногам его молча припали,
Их на головы ставя свои.
И просили Учителя с Братством
Приношения утром принять.
Но ответил им Будда, что Амра
Уж назавтра его позвала.
И могучие Львы возгордились,
И печалились в сердце они,
Но, поняв беспристрастие Будды,
Ощутили веселье опять.
Совершенный же, миг завершая,
Им навеял, в сердца их, покой.
Так змея, зачарованна, дремлет,
И сверкает ее чешуя.
И теперь, как уж ночь миновала
И явились предвестья зари,
Он направился с верными к Амре,
Чтоб ее угощенье принять.
И, оттуда отбывши в Белуву,
Пребывал там все время дождей
И, три месяца там отдохнувши,
В Ваисали вернулся опять.
Близ Прудка Обезьяньего был он,
Там в тенистой он роще сидел,
Изливая потоки сиянья,
Устремляя в потемки лучи.
И проснулся от этого Мара,
Где был Будда, туда он пришел,
И в смирении, сжавши ладони,
Так Учителя он увещал:
«Раньше ты, у реки Найраньджаны,
Завершивши упорную мысль,
Говорил: «Как свершу, что мне нужно,
Так в Нирвану я тотчас прейду».
И ответствовал Маре Учитель:
«Близок час завершений моих,
Вот три месяца только продлятся,
И в Нирвану я, вольный, войду».
И, узнав, что предел свой последний
Совершенный назначил себе,
Преисполнился радостью Мара
И ушел в свой небесный чертог.
Совершенный же, сидя под древом,
Был восхищен восторгом души,
И отверг добровольно свой возраст,
И назначил для жизни конец.
И едва он от лет отказался,
Задрожала в основах Земля,
Содрогнулись границы Вселенной,
Был повсюду великий огонь.
Закачались вершины Сумеру,
Златогорье, как лист, сотряслось,
С Неба падали камни и влага,
Заметелились бури кругом.
Были вырваны с корнем деревья
И, ломаясь, попадали ниц,
И небесная музыка в высях
Сокрушенно рыдала кругом.
От дремоты восторга восставши,
Будда миру спокойно изрек:
«От предела я лет отказался,
Я живу только верой одной.
Это тело — повозка — сломалось,
Приходить — уходить — нет причин,
Я свободен от дней Троемирья,
Я, как птица, исшел из яйца».
24. КАНУН
Чтимый Ананда, увидя
Сотрясение Земли,
Был ужаснут,— сердце в страхе,
Дыбом волосы его.
Он спросил: «Откуда это?»
Будда дал ему ответ:
«Я предел означил жизни,
Месяц трижды истечет,
Остальное отвергаю;
Оттого дрожит Земля».
Слыша это слово Будды,
Горько Ананда рыдал.
Так сандаловое древо
Сокрушает тяжкий слон;