И второе великое рассмотрение было рассмотрение части света, в которой надлежало ему родиться, и уразумел бодисатва, что надлежит ему родиться в Индии.
И третье великое рассмотрение было рассмотрение места рождения, и определил бодисатва, что это будет в средней части Индии в городе Капилавасту.
И четвертое великое рассмотрение было рассмотрение семьи, в которой бодисатве надлежало родиться; он увидел, что наиболее чтимы семьи кшатриев-воинов и решил возродиться в семье кшатриев, Шакиев, от царя Шуддоданы; оттого, когда он стал потом отшельником-муни, его называли Шакия-муни, «отшельник из рода Шакиев».
Пятое великое рассмотрение было рассмотрение того, кто станет его матерью, и он решил, что матерью его будет Махамая, супруга царя Шуддоданы, в течение ста тысяч веков перерождавшаяся, достигая совершенства; и бодисатва увидел вместе с тем, что осталось ей жить десять лунных месяцев и семь дней.
Уяснив себе пять великих рассмотрений, бодисатва сказал: «Настало, боги, для меня время стать буддою» — и отпустил их.
И потом он вступил, окруженный богами, в рощу Веселия — Нандана, ибо роща Веселия всегда есть на небесах. И в этой роще боги напоминают покидающим их для нового перерождения о всем благом, что ими содеяно, и желают им счастия в новой жизни. И теперь боги окружили бодисатву, желая ему блага. Бодисатва покинул небесный «Радостный» град, чтобы возродиться в последний раз на земле от Махамаи, супруги Шакия царя Шуддоданы, в срединной Индии, в городе Капилавасту.
В городе Капилавасту жена царя Шуддоданы увидела чудесный сон: ей приснилось, что боги, стражи четырех стран света, перенесли ее на ложе на горы Гималаи и здесь оставили под тенистым деревом. Явились затем богини, супруги тех богов, и омыли ее в священном озере Анаватапта и одели в небесные одежды, и она вновь возлегла, и вдруг явился белый слон и вошел в ее правый бок.
Наутро царица рассказала свой сон царю; позвал он звездочетов объяснить чудесный сон, и сказали они, что у царицы родится сын, и если он останется в миру, то будет царем миродержцем, царем всей земли, а если станет отшельником, то будет Буддою и учением своим просветит весь мир.
И стала царица ждать рождения сына, и когда пришло время, она захотела отправиться в загородный сад; и здесь, стоя под древом, она родила сына, который чудесным образом вышел из правого ее бока. И много тогда произошло чудес, но главное это было то, что младенец сделал семь шагов и кинул победный клич, возглашая как победитель в борьбе.
Отвезли затем мать и ребенка во дворец. В то время жил мудрый отшельник Асита, понял он из совершавшихся в мире чудес, что родился тот, кому суждено было стать Буддою, радостный поспешил он в город и во дворец и попросил позволения увидеть мальчика-царевича. Царь велел принести сына, и мальчик положил ноги свои на голову отшельника, который преклонился перед младенцем, ибо понял, что перед ним тот, кто будет спасать людей. И просиял Асита от счастия, но тотчас же затем силою провидения он узнал, что не дожить ему до того дня, когда царский сын станет Буддою, и горько заплакал Асита. Спросил его царь, какая причина его слезам, не грозит ли несчастие мальчику? Мудрец ответил, что мальчику ничего не грозит, что он станет Буддою, но Асита плачет потому, что не доживет до этого счастливого дня.
Наступил пятый день, когда, по обычаю, предстояло наречение имени новорожденному. И было устроено великое празднество. Нарекли имя царевичу Сарвартасидда — «Цели вполне достигший», или «Сиддарта», «Цели достигший». И прорицатели сказали, что станет он отшельником и Буддою. Когда царь спросил их, что же побудит царевича стать отшельником, прорицатели ответили: «Четыре встречи: со стариком, больным, мертвецом и монахом». Решил царь во что бы то ни стало уберечь царевича от этих встреч, дабы остался он в миру, и велел он поэтому окружить Сиддарту стражею и не допускать его никогда к старикам, больным, мертвецам или монахам.
По обычаям той страны праздновался праздник начала полевых работ, и сам царь начал пахотьбу и вспахивал сам поле. Понесли на праздник младенца-царевича, и нянюшки посадили его под деревом. Когда празднество было в разгаре, захотелось нянюшкам посмотреть на него вблизи, и оставили они младенца одного под деревом. Младенец, будущий Будда, сидел тихо, скрестил ножки и погрузился в раздумье и созерцание. Долго не возвращались нянюшки, солнце далеко прошло по небу, и тени от всех дерев уже легли по другому, только то дерево, под которым сидел ботисатва, бросало тень по-прежнему и покрывало тенью младенца. Когда прибежали назад нянюшки, они увидели чудо и сказали о нем царю, и царь и народ дивились чуду.