- Я не могу. Пути господни неисповедимы.
- Нахуй такие пути, - говорит мальчик. – Пусть это дерьмо остаётся в фантастических книжках, где ему самое место.
Дядя Даг кивает и кладёт руку на плечо Брайана.
- Я знаю, это сложно, малец, для меня тоже, но это всё, что я могу сказать. Жизнь – загадка. Как и смерть.
Они затихают, слушая устойчивое бип…бип…бип… и хрип, когда Чарльз Кранц – Чак для жены, для брата и своих друзей, - делает один медленный вдох за другим. Его существо в последний раз взаимодействует с миром. Каждый вдох и выдох (и биение сердца) контролируются распадающимся мозгом, в котором ещё происходит несколько последних вычислительных процессов. Человек, потративший значительную часть своей жизни на бухгалтерию в «Мидвест Траст», сейчас проводит последние подсчёты; мизерный доход, чудовищные выплаты.
- Банки, по общему мнению, бессердечны, но они там действительно любили и уважали его, - говорит Брайан. – Прислали целую тонну цветов. Медсёстры положили их в солярий, потому что рядом с папой не должно быть цветов. Почему они так решили? Боятся, что цветы спровоцируют какую-то аллергическую реакцию, или что-то в этом роде?
- Он и правда любил там работать, - соглашается Даг. – Полагаю, его бухгалтерия не слишком значимая штука в общей системе вещей – он никогда не получил бы Нобелевскую Премию или Медаль Свободы от президента, - но он любил свою работу.
- И танцевать тоже, - говорит Брайан. – Он любил танцевать. И он был хорош. Как и мама – они отплясывали, как сумасшедшие, она так говорила. Но обычно она утверждала, что папа всё равно танцевал лучше.
Даг хохотнул.
- Называл себя бедной версией Фреда Астера* (американский актёр, танцор, хореограф и певец, звезда Голливуда, один из величайших мастеров музыкального жанра в кино). А ещё у него были модельки поездов, когда он был мальчиком. Его «Деда» накопил целую коллекцию. Я имею в виду его дедушку.
- Да я уж понял, - говорит Брайан. – Знаю, что значит «Деда».
- Он прожил хорошую жизнь, Брай.
- Но недостаточно долгую, - отвечает Брайан. – Он никогда не совершит путешествие на поезде через Канаду, как хотел. И не посетит Австралию – этого он тоже желал. Он никогда не увидит, как я закончу старшую школу. Никогда не побывает на вечеринке по случаю его выхода не пенсию, где будет весёлая болтовня и люди подарили бы ему золотые… - он вытирает глаза рукавом пиджака. - …золотые часы.
Даг сжимает плечо своего племянника.
Брайан говорит, глядя вниз на свои сжатые руки:
- Я хочу верить в Бога, дядь, и я верю в какой-то мере, но я не понимаю, почему всё должно происходить именно так. Почему Бог позволяет такому случаться? Это те самые неисповедимые пути? Ты преуспевающий философ, и это всё, что ты можешь сказать?
Да, потому что смерть не оставляет на философии камня на камне, думает Даг.
- Ты знаешь, как говорят, Брайан, - смерть забирает лучших из нас, затем только всех остальных.
Брайан пытается улыбнуться.
- Если это должно было меня успокоить, то тебе стоило бы постараться получше.
Казалось, Даг не услышал племянника. Он смотрит на своего шурина, который – по мнению самого Дага – был ему родным братом. Который дал его сестре хорошую счастливую жизнь. Который помог ему начать своё собственное дело, и это только малая часть. Вместе они провели много замечательного времени. И всё же недостаточно, но, похоже, это действительно точка.
- Наш мозг сам по себе ограничен – не так, конечно, как губчатое вещество внутри костей, - но вот разум внутри мозга бесконечен. Объём его вместимости колоссален, а воображение достигает далей просто за пределами нашего понимания. Я думаю, что когда умирает мужчина или женщина, целый мир обращается в руины – мир, в который этот человек верил, который знал. Подумай вот о чём, малец: миллиарды людей на планете, и внутри каждого из них есть целый мир. В их мыслях зародились целые вселенные.
- И сейчас мир моего отца погибает.
- Но не наши, - говорит Даг и вновь обнимает племянника. – Наши ещё поживут. И мир твоей мамы. Мы должны быть сильными ради неё, Брайан. Настолько, насколько это возможно.
Они снова затихают, глядя на умирающего мужчину на больничной койке, слушая бип…бип…бип… кардиомонитора и медленное дыхание Чака Кранца, его тяжёлые вдохи и выдохи. Внезапно они прекращаются. Его грудь не вздымается. Брайан напрягается. Затем грудь Чака снова поднимается с тяжёлым агонизирующим вдохом.
- Сообщи маме, - говорит Брайан. – Прямо сейчас.