-А? – совершено не понимая, чего он хочет и почему меня перестали целовать, спросил я.
-Не здесь и не сейчас, - улыбнулся игриво человек. – Тебя зовут Каситэль. Я слышал. Если я буду тебя звать Касом, ты не будешь против?
Я снова только покачал головой.
-Сколько ты будешь здесь? – спросил он.
-Неделю, - сказал я охрипшим голосом, и, прокашлявшись, добавил, - вернее уже шесть дней, если считать сегодняшний.
-Так мало времени, - огорчился человек.
-Да, мало, - сказал я, думая о том, что ни за что не хочу покидать его.
- Отдыхай, скоро утро, - поднялся он с кровати. Я не соображая, что делаю, вцепился в его рукав, и с надеждой спросил:
-Ты снова придешь?
Человек, медленно и нежно убрал прядь волос с моего лица, и, склонившись к губам, тихо прошептал:
-Сегодня после обеда. Обязательно приду. А сейчас спи мотылек, - и, поцеловав грубо и жадно, резко отстранившись, вышел из комнаты. Я с идиотской довольной улыбкой упал на подушки, и осторожно коснулся пальцами своих губ.
Он касался их, и целовал. Что со мной происходит?! Я сам отвечал ему?! Нет не так, я желал его и надеялся на продолжение. А его руки… Я жаждал его прикосновений.
Да, именно тогда я и понял, что влюбился. Это было не просто увлечение, а та любовь, о которой мечтают все. Истинная любовь, бывающая лишь раз в жизни. Как же я хотел, чтобы и для человека она являлась настоящей, а не простым увлечением.
Как же медленно тянется время. Как же сегодня долго не наступает закат. Я уже битый час мерею свою комнату шагами. Боюсь выйти, чтобы не показать своего нетерпения. Скоро, очень скоро я стану совершеннолетним, и мы будем вместе. Только дождись меня, Рубин.
=3=глава.
Запихнуть в себя ничего более существенного, чем булочка, от волнения не получилось. Со вздохом я упал на кровать, и решил скрасить время до церемонии воспоминаниями той волшебной неделе, что провели мы вместе с моим любимым.
Он пришел, как и обещал, сразу же, как закончился обед. Я расплылся в улыбке под недовольный шепот старейшин. Пригласил меня прогуляться, сославшись на мое здоровье и полезности прогулок на воздухе. Эльфы возразить ему не смогли. Милостиво кивнув, нам дали добро на прогулку.
Пока мы шли к лесу, он мне что-то там рассказывал об архитектуре города и его истории. Я не слышал, а просто заворожено наблюдал за ним, с восхищением смотря, как солнце отливает в красных волосах моего любимого. Пришел в себя, когда он меня прислонил к стволу дерева.
-Что? – захлопал я глазами, удивившись его объятиям.
-Ты всю дорогу пялился на меня. Мне стоило больших трудов, не набросится на тебя прямо там, под взглядами прохожих. Мотылек, ты сводишь меня с ума. А вернее уже свел. Что же ты так прекрасен, мотылек?
-Почему мотылек? – глупо спросил я.
-Так же прекрасен, и так же быстротечен, - грустно сказал он.- Ты скоро уедешь, а я не хочу этого. Мне будет больно.
-Больно? – снова переспросил я, чувствуя себя как во сне.
-Да. Больно. Ты веришь в любовь с первого взгляда, мотылек?
Я кивнул. Ведь я сам так в него влюбился.
-До появления тебя я не верил. Мне двадцать пять. Поверь, я уже не юноша. Но ты… ты… словно ожившая мечта. Мне так спокойно рядом с тобой. Тепло. Уютно. И…
-Что? – подался я чуть вперед, от чего почти прижался к его губам, своими.
-Я хочу тебя. Всего. Без остатка. Хочу, чтобы ты принадлежал только мне и никому больше. Взять, увезти, спрятать. Не отдать, - с жадным блеском в глазах, резко высказался он.
-Спрятать? – улыбнулся я. Если б он знал, что я чувствую то же самое. Но я ничего ему пока об этом скажу.
-Да. Подальше. Но это невозможно. Ты слишком молод, и находишься под опекой. И ты эльф, а я человек. Твой народ не допустит подобных отношений.
-Мне все равно, - провел я кончиками пальцев по его губам. – Для меня важен только ты. Все, что ты мне говорил, чувствую и я. Я люблю тебя, человек.
-Мотылек, как ты прекрасен, - сжал он меня в объятиях.
А потом была поляна… Жар страсти и щемящее чувство нежности.
Наши встречи только за два дня до отъезда эльфийского посольства, насторожили старейшин. И виноват в этом я сам.
Отвлекшись от воспоминаний, я зло стукнул кулаком по столу. Прошло двадцать лет, но я до сих пор виню себя в своей наивной глупости.