Приор не знал, что канонический закон уже отошел в прошлое. Отныне по распоряжению папы беглые преступники подпадали под юрисдикцию светских властей «независимо от святости места, в коем они попытаются найти спасение». Более того — духовное лицо, дерзнувшее воспрепятствовать отправлению правосудия, могло быть наказано лишением сана и даже отлучено от церкви.
Рамиро де Лорка счел своим долгом лично прибыть в Фаэнцу для разбирательства. Ознакомившись с делом, он заставил приора выдать несчастного беглеца, и тот был повешен вторично, на этот раз — на оконной решетке городской магистратуры. Губернатор также приказал бросить в тюрьму зачинщиков беспорядков и объявил, что освободит их только после уплаты штрафа в десять тысяч дукатов. Депутация виднейших граждан тщетно пыталась добиться смягчения участи арестованных — Рамиро не принял ее и пригрозил городу новыми карами, если жители не прекратят потворствовать беззаконию и мятежам. К счастью, слух об этой истории вовремя дошел до Рима, и вмешательство святого отца предотвратило конфликт: рассудив, что граждане Фаэнцы достаточно настрадались, папа велел выпустить схваченных горожан без всякого выкупа.
Герцог никогда и ничего не делал без дальнего прицела, и, назначая Рамиро де Лорку на пост губернатора Романьи, он рассчитывал извлечь двоякую выгоду. Во-первых, Валентино хотел поскорее привить своим новым подданным должное почтение к закону и власти. За многие десятилетия раздоров, междоусобных войн и тирании из умов людей выветрилась сама мысль о правовых нормах, что очень затрудняло эффективное управление страной. А во-вторых, существование жестокого наместника позволяло герцогу наводить порядок, не возбуждая ненависти к себе. Рамиро карал, а Чезаре миловал, и его популярность росла с каждым днем.
Герцог заботился не только о соблюдении законов, но и о том, чтобы сделать их общеизвестными и понятными. Один из первых печатных станков в Италии, заработавший в 1501 году, был пущен в ход благодаря содействию и покровительству Валентино. Изготовлением инкунабул руководил маэстро Джироламо Санчино. Желая заручиться одобрением духовных и светских властей, он с особенным прилежанием оттиснул на титульном листе первой книги (увидевшей свет в январе 1502 г.) слова посвящения: «Ad perpetuam gloriam Domini nostri Ducis» note 25.
Глава 22. УРБИНО И КАМЕРИНО
Чезаре Борджа принадлежал к людям, чье честолюбие никогда не останавливается на достигнутом — успех лишь разжигал в нем стремление к новым вершинам могущества и власти. Многое говорит за то, что в начале 1502 года в голове герцога окончательно сложился великий план — объединить всю Среднюю Италию в большое независимое королевство и сделаться основателем новой монархической династии. Этот замысел, подразумевавший среди прочего завоевание Тосканы, должен был встретить полную поддержку со стороны Вителлоццо Вителли, по-прежнему лелеявшего мысль о мести вероломной Флоренции. Личная ненависть Вителлоццо к правительству Республики являлась в глазах Чезаре весьма благоприятным обстоятельством, ибо гарантировала — хотя бы временно — верность знаменитого кондотьера.
Однако прежде всего требовалось завершить восстановление церковного государства. Урбино, Камерино и Сенигаллия еще не склонились под скипетр Борджа; ими-то в первую очередь и собирался заняться герцог Валентино.
Вернувшись в Рим в пред пасхальные дни 1502 года, он сразу же взялся за подготовку предстоящей кампании. Но события опередили его — южный ветер донес грохот новой войны. Ареной боев опять стал несчастный Неаполь.
Как и следовало ожидать, вчерашние союзники затеяли схватку над уже поверженной жертвой. Дали знать себя и некоторые неточности в тексте Гранадского договора. Ни испанцы, ни французы не хотели уступать ни пяди из того, что считали своим законным владением, а поскольку отношения между христианнейшим королем и их католическими величествами давно уже оставляли желать лучшего, дипломатические споры длились недолго. Вице-король Неаполя, Луи д'Арманьяк, и генерал Гонсало де Кордоба привели войска в боевую готовность. Но тучи, сгустившиеся на юге, разразились грозой над флорентийскими землями — Вителли решил воспользоваться возникшей напряженностью и, не дожидаясь приказа Борджа, посчитаться наконец с Синьорией.
Момент был выбран очень удачный. До сих пор Флоренцию спасало покровительство Людовика XII, и только нежелание идти на конфликт с Францией удержало Валентино от очередной аннексии — ведь армия герцога уже стояла в Тоскане. Но Вителлоццо Вителли не ждал милости от французского короля и вообще не слишком интересовался его мнением. Конечно, при желании Людовик мог бы стереть в порошок итальянского кондотьера, но королю хватало и других забот. Начинавшаяся война с Испанией вынуждала дорожить каждым солдатом. А что касается договора с Флоренцией, то короля волновала не столько безопасность Республики, сколько ее платежеспособность.
Вителли учитывал все эти обстоятельства. Кроме того, он заручился поддержкой старинных врагов Флоренции — Сиены и Пизы, а также принял под свои знамена Пьеро де Медичи, мечтавшего разогнать Синьорию и вернуть себе положение и права властелина Тосканы. Присутствие Медичи особенно встревожило флорентийский Совет, ибо показывало, что дело идет всерьез и может не ограничиться обыкновенным грабительским набегом.
Чезаре на сей раз избрал для себя роль зрителя, полностью устранившись от участия в происходящем. Он не стал помогать Вителли, но не пошевелил и пальцем, чтобы унять рассвирепевшего кондотьера (формально тот все еще находился на службе у герцога и подчинялся его приказам). У Валентино, как мы помним, были свои счеты с Флоренцией, и теперь он с удовольствием наблюдал, как паника охватывает правителей Республики.
Напряжение все нарастало, пока наконец не разразилось бунтом в Ареццо — небольшом городке в южной части Тосканы, подвластном Флоренции. С криками «Мардзокко! Медичи!» возбужденная толпа кинулась громить присутственные места. Чиновники, назначенные Синьорией, были изгнаны, городской совет объявил о независимости Ареццо и тут же обратился за помощью к Вителлоццо Вителли. Это произошло четвертого июня, а уже тремя днями позже Вителли с отрядом пехотинцев вошел в Ареццо. За ним последовал его брат, епископ Читта ди Кастелло; преосвященный Джулио Вителли сменил пастырский посох на жезл военачальника, приняв командование над артиллерией. Вскоре к братьям присоединился и Джанпаоло Бальони со своей конницей.
Перепуганная Синьория направила посольство в Рим, в надежде найти управу на грозного Вителлоццо у самого папы, Александр принял флорентийцев, выразил им всяческое сочувствие и выпроводил восвояси, сославшись на одну из недавних булл, в которой он уже выразил осуждение междоусобиц в Тоскане.
Герцог по-прежнему сохранял строгий нейтралитет, невозмутимо наблюдал за развитием событий. В данный момент его устраивал любой исход. Флоренция получит хорошую острастку, но до окончательной гибели Республики дело, конечно, не дойдет — рано или поздно королю Людовику придется выполнить договор и прислать войска. Не исключено, что Вителлоццо запутается в собственных сетях и сложит голову на флорентийских землях — в таком случае герцог избавится от многих хлопот и затруднений.
Тревоги Флоренции усугубились новой бедой: десятого июня Пиза выразила готовность добровольно перейти под власть Валентино). Соблазн был велик. Владение этим старинным, богатым и стратегически важным городом означало бы контроль над всей Тосканой — ядром будущего королевства Борджа. И все же Чезаре не решился принять заманчивое предложение. Пиза, как и Флоренция, находились под французским протекторатом; включение ее в состав церковного государства стало бы открытым вызовом Людовику XII, который и без того уже начинал проявлять недовольство постоянно растущими аппетитами своего вассала — герцога Валентино. Любые страсти Чезаре, будь то алчность, гнев или нетерпение, всегда оставались подчиненными рассудку, и отчаянная храбрость в бою не мешала ему быть расчетливо осторожным в долгой дипломатической игре. Время для разрыва отношений с Францией еще не пришло, и герцогу не имело смысла приобретать город, удержать который ему бы не удалось.