«И отвечал царь Давид и сказал: позовите ко мне Вирсавию. И вошла она и стала пред царем. И клялся царь и сказал: жив Господь, избавлявший душу мою от всякой беды! Как я клялся тебе Господом Богом Израилевым, говоря, что Соломон, сын твой, будет царствовать после меня и он сядет на престоле моем вместо меня, так я и сделаю это сегодня» (III Цар. 1, 28–30).
«Вместо меня» и «сегодня» — это превосходит то, о чем просили Вирсавия и Нафан. Соломон станет царем Израиля и Иудеи прямо сейчас! Может быть, это жест неподдельного благоговения, а может быть, и иронии, но Вирсавия в ответ на слова Давида опять кланяется до земли — и при этом, скорее всего, присутствует Ависага Сунамитян- ка — и говорит: «Да живет господин мой царь Давид во веки!» (III Цар. 1, 31)
Как бы то ни было, старый царь дал понять, что у него есть некий план:
«И сказал царь Давид: позовите ко мне священника Садока и пророка Нафана и Ванею, сына Иодаева. И вошли они к царю. И сказал им царь: возьмите с собою слуг господина вашего и посадите Соломона, сына моего, на мула моего, и сведите его к Гиону, и да помажет его там Садок священник и Нафан пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь Соломон! Потом проводите его назад, и он придет и сядет на престоле моем; он будет царствовать вместо меня; ему завещал я быть вождем Израиля и Иуды» (III Цар. 1, 32–35).
Не успел Давид отдать приказание, как Соломон на Давидовом муле в сопровождении священника Садока, пророка Нафана и Ванеи во главе отрядов хелефеев и фелефеев, лояльных Давиду филистимлян, поднимается к Гиону. Происходит помазание, сопровождаемое трубными звуками и криками людей «Да живет царь Соломон!» — и все это на расстоянии слышимости от загородного праздника Адонии.
Против жертвоприношений Адонии — помазание; против его собрания — шествие с участием царского мула; против его высокопоставленных гостей — хелефеи и фелефеи и кричащий народ. Эта церемония возымела свой эффект:
«И весь народ провожал Соломона, и играл народ на свирелях, и весьма радовался, так что земля расседалась от криков его. И услышал Адония и все приглашенные им, как только перестали есть; а Иоав, услышав звук трубы, сказал: отчего этот шум волнующегося города?» (III Цар. 1, 40–41)
Именно Иоав, а не Адония задает этот вопрос; военачальник чувствует, что происходит что-то не то, — может быть, Иоав был подстрекателем Адонии в той же мере, что и советником. Но именно Адонии сообщает новость сын священника Ионафан. Донесение повторяет то, о чем уже было сказано, но напоминает поэтическую строфу — это своеобразная ода новой победе старого Давида:
«И отвечал Ионафан и сказал Адонии: да, господин наш царь Давид поставил Соломона царем; и послал царь с ним Садока священника и Нафана пророка, и Ванею, сына Иодая, и Хелефеев и Фелефеев, и они посадили его на мула царского; и помазали его Садок священник и Нафан пророк в царя в Гионе, и оттуда отправились с радостью, и пришел в движение город. Вот отчего шум, который вы слышите. И Соломон уже сел на царском престоле» (III Цар. 1, 43–46).
И как будто этого недостаточно: «И слуги царя приходили поздравить господина нашего царя Давида, говоря: Бог твой да прославит имя Соломона более твоего имени и да возвеличит престол его более твоего престола. И поклонился царь на ложе своем, и сказал царь так: "благословен Господь Бог Израилев, Который сегодня дал сидящего на престоле моем, и очи мои видят это!"» (III Цар. 1, 47–48)
Триумф Давида, отмеченный пожеланиями, чтобы наследник династии превзошел его собственное величие, — в своем роде это самое большое и самое тонкое поздравление, которое может получить патриарх, — совершился. Гости Адонии в страхе встают и уходят «каждый своею дорогой». А сам принц Адония понимает, что оказался в опасности, и ищет убежища у жертвенника. Теперь мы можем услышать голос Соломона, столкнувшегося с первой проблемой на царском посту:
«Адония же, боясь Соломона, встал и пошел и ухватился за роги жертвенника. И донесли Соломону, говоря: вот, Адония боится царя Соломона, и вот, он держится за роги жертвенника, говоря: пусть поклянется мне теперь царь Соломон, что он не умертвит раба своего мечом» (III Цар. 1, 50–51).
Адония признал свою капитуляцию словами «раба своего» и тем, что держался за роги — четыре выступа по углам жертвенника. В этот момент осуществление намерения Давида создать династию зависело от того, как Соломон справится с ситуацией. Ответ Соломона брату Адонии краток, властен и обладает устрашающим эффектом, что характерно для их отца:
«И сказал Соломон: если он будет человеком честным, то ни один волос его не упадет на землю; если же найдется в нем лукавство, то умрет. И послал царь Соломон, и привели его от жертвенника. И он пришел и поклонился царю Соломону; и сказал ему Соломон: иди в дом свой» (III Цар. 1, 52–53).