Сто девятый псалом, который принято называть «Псалом Давида», говорит о прелести юности и безумии пребывания во власти. Это коронационный гимн, для которого характерны непосредственность и страстность, присущие характеру самого Давида. Можно поверить, что это стихотворение сочинил сам Давид, описавший таким образом собственную жизнь.
Согласно христианскому толкованию, Давид прославляет здесь грядущего Иисуса, евреи же считают, что речь в псалме идет о грядущем Мессии. Издатели Оксфордской Библии пишут: «Древнееврейский текст существенно поврежден, и интерпретация отдельных деталей крайне затруднительна». Но даже эта нечеткость образов связана с загадками характера Давида, противоречивого и стремящегося к гармонии. Начинается псалом так:
Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня,
доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.
Жезл силы Твоей пошлет Господь с Сиона: господствуй среди врагов Твоих.
В день силы Твоей народ Твой готов во благолепии святыни; из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое.
Царская власть в этих строках примирилась со свежестью и оптимизмом начала жизни. Во второй части автор просит Божественной милости. (Мелхиседек — это древний священник и царь, благословивший Авраама и получивший от него десятину; фигура, олицетворяющая древнейшую власть и легитимность — а тем самым, возможно, компенсирующая и прощающая существование выскочек.) Страстное желание властвовать здесь ничем не разбавлено, оно так же сильно, как слова Давида о Семее и Иоаве. Завершается псалом видением наступившего наконец утешения:
Клялся Господь, и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека. Господь одесную Тебя. Он в день гнева Своего поразит царей; совершит суд над народами, наполнит [землю] трупами, сокрушит голову в земле обширной. Из потока на пути будет пить, и потому вознесет главу.
XII. Давид в раю
В христианской традиции считается, что Давид из Вифлеема был предзнаменованием или прообразом Иисуса. Но с другой стороны, точно так же можно считать, что Иисус — это запоздалое повторение Давида, неправильная и безвкусная его реплика.
В монументальном собрании Луиса Гинзбер- га «Легенды евреев» приводится мидраш о Судном дне, когда Господь приготовит в раю пир для душ праведников. В конце этой славной трапезы «Бог передаст кубок с вином тому, кто считается достойнейшим, а именно Аврааму, со словами: "Произнеси благословение вина, ибо ты отец всех благочестивых людей мира". А Авраам ответит Господу, что он не достоин, потому что он еще и отец всех исмаилитов. Тогда Бог обратится к Исааку, чтобы он произнес благословение, но Исаак откажется и скажет, что недостоин, "ибо потомки моего сына Исава разрушили Храм". Потом Бог подаст кубок Иакову, но он откажется от этой чести, потому что и он не годится, ибо был женат одновременно на двух сестрах, что запрещено Торой (хотя запрет был введен позже). И тогда Господь воинств предложит Моисею: „Произнеси благословение, ибо ты получил закон и исполнял его предписания". А Моисей ответит, что раз он не удостоился войти в Святую землю, уж точно он не достоин произнести благословение. Потом Бог предложит благословить вино к трапезе Судного дня Иисусу Навину, вождю, который привел сынов Израиля в Землю обетованную. А Иисус скажет, что не может удостоиться этой чести, потому что не удостоился породить сына.
Наконец, Бог обратится к Давиду: „Возьми кубок и произнеси благословение, ибо ты сладчайший из певцов Израиля и царь Израиля». А Давид ответит: "Да, я произнесу благословение, ибо я достоин этой чести"».
Это свидетельство не высокомерия Давида, а скорее его великолепной постоянной готовности к вызову — пусть даже и не возвышенной священной готовности; эта готовность присуща его судьбе, это непобедимая черта характера, порой выглядящая как еврейская шутка, но приводит она к неистовому, трансцендентному и невыразимо нелепому отыгрышу:
«И тогда Бог возьмет Тору и прочтет из нее несколько стихов, а Давид исполнит псалом, на который и праведники в раю, и грешники в аду дружно ответят громким "Аминь". И после этого Бог пошлет своих ангелов, чтобы они вывели грешников из ада в рай».
Послесловие
Я цитировал Библию главным образом по переводу короля Иакова и его версиям, потому что, во-первых, я пишу по-английски и, во-вторых, потому что только Библия короля Иакова заслуживает звания величайшего перевода на английский язык чего бы то ни было всех времен; она порождает в памяти ассоциации, коим несть числа, отражаясь в модуляциях, лексике, образах и сюжетных аллюзиях Диккенса и Дикинсон, Китса и Уитмена, Попа и Фолкнера, Мелвилла и Эллисона, Линкольна и Черчилля, Фланнери О'Коннор и Аллена Гинзберга.