Карета, вся сверкающая, стояла во дворе, но лошадей еще не впрягали, и благодаря такому ее виду казалось совершенно невероятным, чтобы она когда-нибудь отправилась в Лондон. Я размышлял об этом и недоумевал, что станется в конце концов с моим сундучком, который мистер Баркис поставил на мощеном дворе возле шеста (он въехал во двор, чтобы повернуть свою повозку), и что станется в конце концов со мной, когда из окна, в котором висели битая птица и части мясной туши, выглянула какая-то леди и спросила:
- Это и есть юный джентльмен из Бландерстона?
- Да, сударыня, - ответил я.
- Как фамилия? - осведомилась леди.
- Копперфилд, сударыня, - сказал я.
- Это не то, - возразила леди. - Ни для кого с такой фамилией не заказывали здесь обеда.
- Может быть, Мэрдстон, сударыня? - сказал я.
- Если вы мистер Мэрдстон, то почему же вы называете сначала другую фамилию? - спросила леди.
Я объяснил этой леди положение дел, после чего она позвонила в колокольчик и крикнула:
- Уильям, покажи ему, где столовая!
Из кухни в другом конце двора выбежал лакей и, по-видимому, очень удивился, что показать столовую он должен всего-навсего мне.
Это была большая, длинная комната с большими географическими картами на стене. Вряд ли я почувствовал бы себя более бесприютным, если бы эти карты были настоящими чужеземными странами, а меня забросило судьбою в одну из них. Мне казалось непростительной вольностью сидеть с шапкой в руках на краешке стула у двери, а когда лакей накрыл стол скатертью специально для меня и поставил судки, я, должно быть, весь покраснел от смущения.
Он принес мне отбивных котлет и овощей и так порывисто снял крышки с блюд, что я испугался, не обидел ли я его. Но опасения мои рассеялись, когда он придвинул мне стул к столу и очень приветливо сказал:
- Ну-с, великан, пожалуйте!
Я поблагодарил его и занял место за столом, но убедился, что чрезвычайно трудно управляться ножом и вилкой и не обливаться соусом, когда он стоит тут же, против меня, смотрит в упор и заставляет меня заливаться жгучим румянцем всякий раз, как я встречаюсь с ним глазами. Когда я приступил ко второй котлете, он сказал:
- Для вас заказано полпинты эля. Не желаете ли выпить его сейчас?
Я поблагодарил его и сказал:
- Да.
Он налил мне эля из кувшина в большой стакан и поднял его, держа против света, чтобы я мог полюбоваться.
- Ей-ей, многовато как будто, - сказал он.
- В самом деле многовато, - согласился я, улыбаясь: я был в восторге от того, что он оказался таким любезным. Он был прыщеват, глаза у него блестели, волосы на голове стояли торчком, и вид он имел очень дружелюбный, когда, подбоченившись одной рукой, держал в другой руке против света стакан.
- Был здесь вчера один джентльмен, - сказал он, - дородный джентльмен по фамилии Топсойер - может быть, вы его знаете?
- Нет, не думаю... - сказал я.
- В коротких штанах и гамашах, широкополой шляпе, сером сюртуке, на шее платок с крапинками, - объяснил лакей.
- Нет, я не имею удовольствия... - смущенно вымолвил я.
- Он явился сюда, - продолжал лакей, глядя на свет сквозь стакан, заказал стакан этого эля - требовал во что бы то ни стало, как я его ни отговаривал! - выпил и... упал мертвый. Эль оказался слишком старым для него. Не следовало и нацеживать, что правда то правда.
Я был поражен, услыхав о таком печальном событии, и заявил, что, пожалуй, лучше выпью воды.
- Видите ли, - сказал лакей, который, закрыв один глаз, по-прежнему смотрел на свет сквозь стакан, - у нас здесь не любят, когда что-нибудь заказано зря. Хозяйка и повар обижаются. Но, если хотите, я выпью этот эль. Я-то к нему привык, а привычка - это все. Не думаю, чтобы он мне повредил, если я запрокину голову и выпью залпом. Не возражаете?
Я отвечал, что он окажет мне большую услугу, выпив эль, но только в том случае, если, по его мнению, это для него безопасно. Признаюсь, когда он запрокинул голову и залпом выпил стакан, я ужасно боялся, что его постигнет судьба злополучного мистера Топсойера и он бездыханный упадет на ковер. Но эль ему не повредил. Наоборот, мне показалось, что он даже повеселел и приободрился.
- Что у нас тут такое? - осведомился он, тыча вилкой в блюдо. - Не котлеты ли?
- Котлеты, - подтвердил я.
- Помилуй бог! - воскликнул он. - А я и не знал, что это котлеты! Да ведь котлета как раз и нужна, чтобы это пиво не имело дурных последствий! Вот удача!
Одной рукой он взял за косточку котлету, а другой картофелину и уплел их с большим аппетитом, к величайшему моему удовольствию. После этого он взял еще одну котлету и еще одну картофелину, а потом еще котлету и еще картофелину. Покончив с ними, он принес пудинг и, поставив его передо мной, как будто призадумался и несколько минут предавался размышлениям.
- Ну, как пирог? - спросил он, очнувшись.
- Это пудинг, - возразил я.
- Пудинг! - воскликнул он. - Ах, боже мой, и в самом деле. Как? - Он придвинулся ближе. - Неужели вы хотите сказать, что это слоеный пудинг?
- Да, совершенно верно.
- Слоеный пудинг! - повторил он, беря столовую ложку. - Да ведь это мой любимый пудинг! Вот удача! А ну-ка, малыш, посмотрим, кому больше достанется.
Ему, несомненно, досталось больше. Несколько раз он умолял меня приналечь и выйти победителем, но так велика была разница между его столовой ложкой и моей чайной, его быстротой и моей, его аппетитом и моим, что я после первого же глотка остался далеко позади и не имел никаких шансов догнать его. Мне кажется, я не видывал человека, который так наслаждался бы пудингом; а когда с пудингом было покончено, он все еще посмеивался, словно продолжал наслаждаться.
Вот тогда-то, убедившись в его дружелюбии и общительности, я и попросил у него перо, чернила и лист бумаги, чтобы написать Пегготи. Он не только принес все это немедленно, но и был так внимателен, что смотрел через мое плечо, пока я писал. Когда я закончил письмо, он спросил меня, в какую школу я еду.
Я отвечал: "Недалеко от Лондона" - это было все, что я знал.
- Ах, боже мой! - воскликнул он, впадая в уныние. - Вот жалость-то!
- Почему? - спросил я его.
- О господи! - сказал он, покачивая головой. - Это та самая школа, где мальчику сломали ребра... два ребра... Маленькому мальчику. Я думаю, ему было... позвольте-ка, вам примерно сколько лет?