Этот день начинался, как обычно. Я проснулся в съемной комнате, около пяти утра – встают здесь рано из-за жары. Комната моя представляла собой ровный квадрат площадью около двадцати квадратных метров. В ней – кровать, кресло и телевизор, последний кроме местного кабеля подключен к нелегальной спутниковой антенне, что позволяет ловить все что угодно – от CNN и до Аль-Джазиры. Еще кондиционер – здесь он обязателен. Рукомойника нет. Душ во дворе – от большого, сваренного на крыше резервуара, в котором за день нагревается вода. Кухни тоже нет – хозяйка сдает комнаты, а столуются туристы в городе. Сейчас война, туристов нет, потому цены упали. Квартира мне обходится всего в двести долларов в месяц, их я передаю хозяйке с каким-то дальним родственником, который все еще здесь. Хозяйка давно в Бейруте. Думает, что от лавины можно убежать. Увы. Нельзя…
Поскольку центр комнаты свободен – сделал несколько упражнений. Пока получается. Но все равно – расслабляюсь. Теряю форму.
Оделся, как местные, то есть в турецкое барахло, рубашку и джинсы – и вышел. Привычно сунул волосок в дверной проем – мало ли…
Столуюсь я обычно в Гемини-Кафе – это неподалеку, в порту. Поскольку я всегда прихожу очень рано, когда посетителей почти нет, хозяин дает мне существенную скидку. Здесь не надо бояться торговаться – цены можно снизить не на проценты, а в разы, если знать, как добиться у продавца уважения. Даже если он продаст тебе в минус – потом отобьет на других. Цена здесь для меня – как для своих, то есть примерно соответствует ценам оптового рынка. А рынок здесь, кстати, хороший. Через него снабжается в том числе и Дамаск…
Хозяин ждет меня на террасе, он лысоват, бреется и похож на бандита. Кухня в Гемини-Кафе международная, рассчитанная на туристов, – и это хорошо. Арабская кухня своеобразная, на любителя. Но есть здесь и местная специфика – например, пирог из грецких орехов.
– Салам алейкум, эфенди Искандер. Киф аль халь?
– Альхамдулиллах, все хорошо. Место свободно?
– Конечно… Прошу.
Мы проходим на террасу. Терраса – огороженная, европейского вида – стоит высоко над морем, здесь бухта изгибается полукругом, и очень хорошо виден город, большая его часть. Здесь город стоит как бы на холме, подходящем вплотную к воде, потому улицы узкие, крутые, а застройка своеобразная, уступами – но не арабская, скорее в испанском стиле. Танжер типа. Или испанские анклавы[2]. Я был и там и там. А вы – наверное, не были. Признавайтесь – не были? Не были. Турция, Египет, Бали. Все с вами понятно. Европа уже там не отдыхает…
А я вот о России скучаю…
Нельзя сказать, что я не прижился в Европе, – прижился. Принял, как смог, их правила жизни и даже научился получать удовольствие от буржуазного быта европейских городов. Но все равно – не то это. Чужое. Как ни крути. Что Швеция, что здесь – Тартус. Здесь нельзя просто сесть на лавочку и сидеть под распахнутым синим небом, зная, что тысячи километров в любую сторону – твои и не произойдет ничего плохого…
Ага… хозяин несет первое блюдо. И улыбается, стервец.
– Шукран…
Первое блюдо – это мясо барашка на травах. Рыбу я не ем. Рыба, выловленная в теплых водах, мало того что невкусная, так еще и с запашком. Нет, не порчи – а нефти. С тех пор как израильтяне начали разбуривать офшор[3], в воде чего только нет…
– Аля ваджиб[4]…
Хозяин удаляется – а на террасе появляется первая за этот день туристка. И как назло – направляется ко мне. Мельком успеваю заметить дизайнерские джинсы, обтягивающие длинные стройные ноги.
И идет ко мне. Ну да… конечно. Это у нас в России – русские предпочитают держаться друг от друга подальше, и если есть такая возможность – займут все пустые столики. В Европе – отношения совсем другие.
– Я присяду?
Я пожимаю плечами. Показывая тем самым, что не очень расположен к общению. Но девушка садится. Нашла родственную душу – европейца. Интересно, что она тут делает? Экстремалка? Может, приехала в ИГ на секс-джихад? Среди европеек такое все чаще и чаще. Хотя – а что прикажете делать женщине в стране, где легализованы гомосексуальные браки?
Снова появляется хозяин – улыбка до ушей, если я на него посмотрю, он обязательно подмигнет. Видимо, он считает, что оказал мне услугу, посадив за стол смазливую девицу, – хотя по факту совсем наоборот. Мне не нужны лишние знакомства.
– Кофе.
– Корица? Кардамон?
– С молоком…
Незнакомка говорит по-английски. Судя по всему – следит за весом. Машинально подслушиваю заказ: кофе-латте. Значит, не арабка. Здесь не пьют кофе с молоком – нет такой традиции. Потому что нет молока. А молока нет, потому что нет коров – негде их пасти, нет травы и слишком жарко. В традиционном арабском меню почти нет блюд с коровьим молоком, тем более цельным, – есть только кефир и простокваша.
2
Испанские анклавы – шесть анклавов на африканском побережье, которые до сих пор находятся под властью испанской короны. Крупнейшие – Сеута и Марбелья. Часто используются для транзита кокаина, также обнесены заборами из-за того, что в них любой ценой пытаются попасть мигранты из Африки в ЕС. Танжер – бывшая французская колония, до 1956 года – город-государство, по своему своеобразию не уступавший Одессе. После ликвидации международного статуса блеск этого города потускнел, но все равно это едва ли не самый европеизированный город в Северной Африке.