Но не это было самым важным. Неандерталец не мог знать правду о смерти, но, безусловно, должен был определить свое отношение к товарищу, который лежал перед ним холодный и без движения, в то время как во сне он как бы возвращался и принимал участие в повседневной жизни. Неандерталец поэтому был уверен, что смерть не нарушает взаимоотношений, что мертвый продолжает жить какой-то загадочной жизнью и, по-видимому, вызывает много несчастий. Вероятно поэтому неандерталец думал, что от мертвого нужно обороняться, что его нужно положить в землю поближе к огню, около которого он жил, засыпать его, чтобы он не мог вернуться и уйти из пещеры куда-нибудь в другое место. Такие мысли, в правильности которых он, однако, не мог быть уверен, наверное привели неандертальца к тому, что он хоронил своих мертвых и уходил от них. И хоронил их в том положении, в котором они после работы или после охоты отдыхали в глубоком сне у огня.
Так как в некоторых могилах были найдены также и каменные предметы и обожженные кости, можно предположить, что неандертальцы уже представляли себе в каком-то виде потустороннюю жизнь своих мертвых товарищей, которую они, конечно, не могли представлять иначе, как продолжение, хотя немного иное, земной жизни. Поэтому они давали усопшим в могилу каменные орудия и немного еды. Какие обряды производили неандертальцы при погребении, нам неизвестно. Можно, однако, предполагать, что они не были сложными, потому что время неандертальцев — это еще эпоха, очень отдаленная от самих зачатков человеческой культуры и религиозных представлений. Содержанием обрядов погребения было, по-видимому, не только сочувствие к мертвому и жалость к потере товарища по работе и по охоте, что для небольших групп было довольно чувствительным, но и страх перед ним. Это наиболее ясно проявляется в том, что племя, похоронив мертвого у очага или где-то прямо в очаге, покидало пещеру и уходило в другое место.
Необходимо еще заметить следующее: некоторые ученые отрицают, что неандертальцы действительно производили настоящее погребение. Они допускают, что неандертальцы только закапывали трупы. Но и это не было правилом, потому что в таком случае находка целых скелетов должны была бы встречаться в гораздо большем количестве. Эти ученые утверждают также, что закапывание мертвого вынуждалось тем, что труп разлагался и очень скоро начинал плохо пахнуть; этот запах был не только неприятен для живых, но он также мог привлечь к пещере или навесу под скалой хищников. Неандертальцам поэтому оставалось или закопать труп, или покинуть место своего пребывания. Во многих случаях они решали закопать труп, так как по мнению этих ученых они были уже, хотя в какой-то очень примитивной форме, оседлыми.
С этой точкой зрения довольно трудно согласиться. Неандертальцы были типичные охотники и собиратели, поэтому говорить, что у них существовал уже оседлый образ жизни, было бы неправильным. Они должны были кочевать и они кочевали, потому что их пребывание в той или иной области целиком зависело от ее богатства зверями и различными съедобными растениями. Если в области не было достаточно источников питания, они должны были уходить дальше, хотели они этого или нет. Нужда и голод принуждали их к этому.
Нельзя также вполне согласиться с мнением, что трупы закапывали только для того, чтобы самим не покидать место стоянки. Несмотря на то, что неандертальцы никогда не хоронили своих мертвых в глубокие ямы, а только, как правило, в мелкие (глубиной в 30–35 см, так что запах разлагающегося тела мог проходить через тонкий слой почвы), труп можно было устранить гораздо более простым способом: достаточно было бросить его в воду, трещину в скале или в глубокий обрыв. Нет сомнения в том, что многие племена так и поступали. Необходимо принять во внимание, что неандертальские люди не были одинаковы по телосложению, как мы узнаем об этом позже; поэтому среди них могли быть и были различия в мышлении, представлениях и понимании различных загадок, короче говоря, между ними были различия в духовной жизни. А это могло быть как раз одной из причин того, почему некоторые племена действительно хоронили своих мертвых сородичей. Но, несмотря на все это, определенно известны и некоторые находки, о которых нельзя совершенно уверенно сказать, что это действительно настоящие могилы.
Есть, однако, и такие ученые, которые вообще отрицают какую бы то ни было возможность существования погребений у неандертальцев. Они утверждают, что умышленное погребение должно быть всегда связано с представлением о смерти и потусторонней жизни, со стремлением создать умершему возможность жизни в загробном мире. Эти ученые также утверждают, что идея культового погребения с верой в существование загробного мира и с желанием сохранить как можно дольше живое воспоминание о мертвом неверна и является, собственно, следствием мнения, которое могло возникнуть только у людей более высокого душевного склада, а именно у раннепалеолитических людей типа неандертальцев (Homo neanderthalensis) и даже у людей каменного века вообще, включая позднепалеолитических охотников (Номо sapiens fossiljs).
С такой точкой зрения тоже нельзя полностью согласиться. Если мы вообще не будем в наших рассуждениях упоминать позднепалеолитических охотников, то мы не можем смотреть на неандертальцев (первых, может быть, еще и очень примитивных настоящих людей, которым с полным правом принадлежит название Номо, т. е. человек) как на существа, которые бы с духовной точки зрения стояли на уровне животных.
Хотя мы пока знаем об уровне мышления неандертальцев и об их представлениях очень мало, все-таки у нас есть много оснований предполагать, что они должны были заниматься вопросом о смерти, потому что гибель от болезни, в результате несчастного случая, ранения в драке или во время охоты была обычным и частым явлением. Опасность подстерегала людей на каждом шагу. Они видели, как другие умирают, и сами тоже убивали. Поэтому они должны были размышлять о смерти, хотя, с нашей точки зрения, и очень примитивно. Ведь у неандертальцев был уже человеческий мозг, и они умели его использовать, хотя также очень примитивно.
Свое отношение к мертвому неандертальцы также должны были как-то определить. Сначала его еще боялись; уснувшее лицо мертвого, во многих случаях еще искаженное предсмертными мучениями, вызывало, конечно, страх и ужас. Поэтому было необходимо как можно скорее устранить мертвого, закопать в землю или вынести из пещеры. Но это был не только страх перед мертвым, страх, который еще у многих не исчез и до настоящего времени: во многих случаях это могло быть проявление товарищества или почтения к какому-нибудь выдающемуся члену племени, и его хоронили, чтобы он не стал добычей хищных зверей или чтобы его труп не валялся и не разлагался в каком-нибудь скалистом обрыве.
Иногда основанием для погребения служили сочувствие или любовь. Если известно, что в Ле-Мустье был похоронен молодой здоровый мужчина, то в Ла-Шапелль-о-Сен, например, был похоронен мужчина, который, судя по сохранившимся признакам на костях, долго страдал от тяжелых болезней, так что в конце своей жизни он был уже убогой развалиной, совершенно бесполезным членом племени, не представлявшим никакой ценности; наоборот, он был для племени, скорее, в тягость. Но и этого несчастного его товарищи похоронили. Что еще могло привести их к необходимости совершить погребение, как не сострадание?
Чем можно объяснить погребения детей, как не любовью неандертальских матерей? Когда они поняли, что никакое согревание закоченевших детских тел и ничто другое не сможет вернуть их к жизни, то они с горькой материнской болью выкапывали в земле неглубокие ямы и готовили своим мертвым детям последний раз постель для вечного отдыха. Из этих нескольких замечаний видно, что неандерталец жил какой-то примитивной чувственной жизнью; иначе и не могло быть, потому что это был уже настоящий человек, хотя и первый и очень примитивный, но все-таки уже очень отдалившийся от своих животных предков. Было бы поэтому нелогичным предполагать, что он был человеком только по телу, но не достигал этого уровня по развитию разума, души, чувств.