Это был последний всплеск театральной активности, поскольку у Джеймса имелись гораздо более серьезные и честолюбивые планы. В семье его воспринимали как писателя, почтительно относились к его стихам и «прологам», а вот теперь он решил обратиться к прозе и начать выпускать еженедельный журнал. В январе 1789 года вышел первый номер, и не какой-нибудь любительский, а все честь честью — журнал был напечатан в типографии и предлагался публике по три пенса за экземпляр. Назывался он «Зевака», а образцом для него послужили знаменитые издания доктора Джонсона «Бродяга» и «Бездельник». Каждый выпуск состоял из рассказа или статьи, которые публиковались без подписи, но имена авторов журнала, конечно, известны: одним был Генри, вторым — Бенджамин Портал, сосед и однокашник по Оксфорду. Журнал распространяли в Лондоне, Бирмингеме, Бате, Рединге и Оксфорде; он продержался четырнадцать месяцев и удостоился награды, должно быть сильно порадовавшей Джеймса, — одно из его сочинений в 1791 году было перепечатано в «Ежегодном обозрении».
Это был изящный скетч, написанный от лица молодого оксфордского преподавателя по поводу женитьбы его приятелей. Первый из них, землевладелец, вступает в брак с дочерью своего арендатора, «лишенной всяких достоинств, кроме определенного здоровья и свежести, и всяких познаний, кроме тех, что она почерпнула в деревенской школе», и затем наблюдает, как его cara sposa[54], как он ее называет, превращается в вульгарную и расточительную мегеру. Второй женится на шотландской дворянке, которая так гордится своими именитыми родственниками, что привозит с собой на постоянное жительство полдюжины из них. Третий из друзей божится, что ему в браке повезло гораздо больше, но когда рассказчик едет к нему в гости, то случайно слышит через тонкую перегородку, как жена бранит мужа за то, что тот привез гостя, а к обеду почти нечего подать и все слуги заняты глажкой. Из-за грязных сапог рассказчику не дают хорошей чистой комнаты, и ему приходится удовольствоваться выкрашенным в зеленый цвет чердаком, без занавесок на окнах. Этого оказывается достаточно для преподавателя Оксфорда, и он придумывает предлог, чтобы возвратиться в свое холостяцкое жилище, где, сидя у камина, «с особым удовольствием» размышляет о бегстве с зеленого чердака.
В роли писателя Джеймс мог позволить себе подшучивать над землевладельцами и дворянами, хотя сам был молодым человеком без имения и без гроша за душой. И вместе с тем он начинал понимать, что и ему пора жениться. Выгодной женитьбе и получению доходного места был посвящен не один юмористический рассказ в его журнале. Рассказам этим присущ легкий, но устойчивый женоненавистнический тон — он был в ходу в Оксфорде, даже между студентами, имеющими сестер. Существует мнение, будто Джейн Остин являлась той самой «Софией Сентиментальной», что писала в «Зеваку» 28 марта 1789 года — два месяца спустя после выхода первого номера — и жаловалась, что, дескать, журнал не заботится о читательницах, а надо бы специально для них печатать «трогательные истории» о влюбленных «с миленькими именами» и чтобы те непременно разлучались, или пропадали в море, или дрались на дуэли, или сходили с ума. Целью этого письма было, разумеется, не заявить о попранных правах читательниц, а высмеять убогие литературные вкусы женщин. Но псевдоним София Сентиментальная все же скорее принадлежал не Джейн, а Генри или Джеймсу.
Лучший из рассказов Джеймса описывает попытку одного викария собрать деньги на деревенскую воскресную школу. Сэр Чарльз Кортли предлагает ему обратиться к епископу и готов даже довезти его в своей карете до епископского дворца. Богатая незамужняя дама читает герою лекцию о вреде образования для простых людей. Другая заявляет, что уже заплатила местный налог в пользу бедных и от нее не стоит ожидать еще каких-либо трат. Последним викарий пытается убедить мистера Хэмфри Дискаунта дать немного денег на школу, доказывая, что тогда местные дети будут заняты учебой и не станут залезать в его сад, но тот указывает в окно на два стальных капкана: «Ручаюсь, эти негодяи и так станут обходить мои владения стороной, как только двое-трое из них сломают здесь ноги». Как видим, тема капканов возникает и в рассказе Джеймса, и в рассказе его сестры, обоих ужасает это приспособление, но если у нее тема все же переведена в шутку, то у него приобретает характер политического выпада.