— Это было потрясающе! — пищала Джессика, обнимая Адама за его заметно выпирающий животик, который он безуспешно пытался скрыть под темно-лиловой гавайской рубахой. — Совершенно клевая идея!
Фрэнки изо всех сил пыталась не закричать в голос. «Клевая» — это совсем не то слово, которое кажется ей подходящим в данном случае. Ужасная. Омерзительная. Гнусная. Вот какие слова здесь более уместны. Она наградила Адама — этого жирного, самодовольного подстрекателя на столь гнусное преступление — уничтожающим взглядом. Такого не должно было случиться. Это наверняка какая-то неудачная, неуместная шутка. А иначе что же это такое?
Но это вовсе не было шуткой.
— Хранить секреты очень трудно, но Хью, кажется, с этим прекрасно справился. — Кажется, Адам мог кудахтать бесконечно. Потом он взглянул на высокие каблуки Фрэнки: — А ты, кажется, и вправду ни о чем не догадывалась?
Выдавив из себя лунатическую улыбку, она пробормотала сквозь стиснутые зубы:
— И вправду не догадывалась.
ГЛАВА 5
Горше пилюли Фрэнки не глотала за всю свою жизнь. Переобувшись во взятые напрокат грубые трехцветные кроссовки, она чувствовала, что представляет собой неудачную копию Пола Уэллера времен группы «Джем». Она посмотрела на Джессику с ее гривой блестящих светлых волос, как она носится и прыгает с мячом в руках в своей коротенькой, украшенной логотипом маечке и хипповых джинсах, не прикрывающих даже пупка. На миниатюрной, задорной Джессике даже солдатские башмаки, наверное, будут выглядеть как суперстильные туфельки. Рядом с ней Фрэнки чувствовала себя старой калошей. Если высокие, тончайшие шпильки босоножек придавали ее стильной дизайнерской экипировке явственный сексуальный нюанс, то пара трехцветных кроссовок превращала ее в пожилую мамашу, погрязшую в детях и домашних заботах и привыкшую лихо управлять своим «Вольво».
Худшего развития событий было трудно себе даже представить. Или нет, Фрэнки так только казалось, пока она не увидела Джессику в действии. Казалось, та не просто хорошо играет в боулинг, а является в этом виде спорта настоящим чемпионом. Покачивая бедрами, она элегантно бросалась на линию, сверкая запястьями и летящими вслед за ней светлыми волосами, и каждый раз попадала в десятку. Все представители мужского пола, находящиеся в клубе, как загипнотизированные, следили за ее техникой. Даже престарелые, одетые в кардиганы пенсионеры, еженедельно посещающие клуб по членской карточке, пускали слюни, глядя на ее владение мячом. Что уж говорить о молодых франтах, пьющих легкое пиво, которые, глядя на ее пальцы, просто млели от восторга. Да, Джессика имела их всех, в этом ни у кого не было никакого сомнения.
Ах, если бы хоть что-нибудь в этом роде можно было бы сказать о Фрэнки. Как стреляющая вхолостую пушка, она с полным равнодушием посылала свои мячи вниз по желобу, пытаясь разве что не задеть ими саму себя, и ежилась от ужаса всякий раз, когда очередной мяч уходил в сторону и промазывал даже мимо самых крайних кеглей.
— Ну ничего, повезет в следующий раз, — хихикала Джессика, которая, по всей видимости, хихикала абсолютно над всем. То есть даже когда она не хихикала, то, можно сказать, тоже хихикала.
Пытаясь сдержать слезы разочарования и обиды, Фрэнки искала глазами Хью в надежде получить от него хоть какую-нибудь поддержку, но он вел себя абсолютно индифферентно. Попивая пиво с Адамом, он, казалось, наслаждался только самим собой и без конца травил анекдоты о том, как только что впарил очередному клиенту четырехспальную квартиру в двухквартирном доме. Фрэнки вздыхала. Мужчины всегда одинаковы, всегда заняты самими собой, готовы бесконечно обсуждать с приятелями свой бизнес-гольф, регбидостижения, а вас оставляют болтать с подружками этих самых приятелей. Не то чтобы ей не нравилась Джессика, но дело в том, что та могла говорить только о разных клубах, ди-джеях, о своей коллекции нераскрученных «гаражных» исполнителей и новейшей хип-хоп музыке на компакт-дисках. Фрэнки старалась делать вид, что понимает, о чем толкует Джессика, но ее клубные дни закончились тогда, когда ей пришлось делать взносы за обучение, а ее коллекция сидеромов включала только самую расхожую популярную музыку, вроде Элвиса Пресли, Фрэнка Синатры и «Аббы». То есть двух мертвых эстрадных звезд и одну группу из числа давно устаревшего шведского импорта. При такой ситуации понимание становилось почти невозможным.