— Я — уже…
— И?
— Они удивляются: начинают искать, откуда идет звук.
В конце концов Кира от «доцента» ушла.
— Ты знаешь, может быть, я не права. Может быть, это правильная, очень гуманная модель отношений между двумя, и это очень хорошо, что он всегда погружен во что-то «свое», не эмоционален, не замечает, что со мной и как я… Ведь когда люди очень близки, смерть, например, одного из них приносит боль и страдания другому. А так я исчезну однажды из его жизни, а он и не заметит сразу, все будет как и прежде, как всегда было заведено в его жизни. Может быть, через месяц заметит мое отсутствие и подумает:» Не слишком ли долго она гостит у своей родни? Наверное, уже всем там этим докучает». И начнет меня искать, но и тогда сильно не расстроится — он ведь уже привык к моему отсутствию. Это ведь хорошо — я не причиню ему боль…
«Доцент» позвонил через три дня Кириного отсутствия, и поинтересовался, не сообщала ли, случайно, Кира о своих планах.
— Ну хоть не через месяц, — заметила Саня и повесила трубку.
В последний раз Кира звонила ей в начале апреля, переписывались же они постоянно.
— Помнишь, я как-то писала тебе про некого Алика? Мне сегодня звонили и спрашивали, не известно ли мне что-нибудь о его местонахождении…. Кажется, я некоторым образом виновна в его исчезновении: я ведь провела ритуал…
— Какой-такой ритуал? Ты пугаешь меня сейчас…
— Нет, на самом деле я никаких специальных ритуалов, конечно, не знаю. Просто я представила, как выношу его к мусорным бакам. И он после этого пропал…
— Да ты опасная женщина, Кира!
Саня позвонила Леве, и попросила что-нибудь разузнать об Алике. Оказалось, что «жертва ритуала» увлекся девицей, с коей познакомился в ночном заведении, и, не успев как следует протрезветь, отправился сопроводить ее в родные пенаты на скором поезде. Костер страсти они всю дорогу поддерживали алкоголем из вагона-ресторана, так что к моменту прибытия в пункт назначения Алик готов был жениться. Переступив порог дома своей зазнобы, он понял, что все эти годы за ним неусыпно следило око Неумолимого Судьи: за накрытым к приезду дорогих гостей столом сидела многочисленная родня во главе с «чудилой из Нижнего Тагила», братом невесты по совместительству. В свою бытность «наперсточником», Алик с сотоварищами выманили у того все заработанные за время работы «на вахте» деньги. Мужик умолял «войти в положение» и «быть людьми», пытался даже пустить в ход кулаки, но тщетно. Войти в положение они тогда не захотели, а ограничились нанесением телесных повреждений средней тяжести и напутствием: мол для такого «чудилы с Нижнего Тагила», как он, это- судьба.
— Ну, он хоть живой, этот Алик?
— Он… выздоравливает.
В аэропорту города Н ее встретил Миша, водитель Льва, в машине сидел его подчиненный, Алексей, кажется. Он всю дорогу украдкой разглядывал ее в зеркало заднего вида:» Кто она Льву Алексеевичу? Тощая, среднего роста. Очки эти черные в пол-лица — не поймешь, сколько ей? Около тридцати? Больше? Так себе, в общем-то…С нынешней феминой Льва Алексеевича нечего даже и сравнивать.»
— Александра Васильевна! Лев Алексеевич просил Вам ключи передать — будете жить у него, если не возражаете.
— Замечательно. Спасибо, Миша
— Льву Алексеевичу я прихожусь одноклассницей. Старше. Нисколько не сомневаюсь, что избранница Льва Алексеевича весьма привлекательна — у него всегда был хороший вкус, сказала она перед тем, как покинуть машину, чем привела Алексея в крайнее изумление.
Это была квартира Гродненских-старших. Странно было бы ожидать, что ничего в ней не поменялось с тех пор, как Саня была здесь в последний раз. Да, все стало другим: стиль, цвет, свет. «Мне нравится», — решила Саня. Но один старожил все же уцелел — массивный, орехового дерева письменный стол. На нем теснились фотографии в рамках: прадед — высокий и крепкий с супругой, красивой, но строгой, родители — молодые и счастливые; несколько групповых снимков: волейбольная команда, участники шахматного турнира, ребята с гитарой у костра. И еще в одной рамочке — листок из школьной тетради, исписанный аккуратным девичьим почерком:
«Зачем приносишь мне цветы?
Пустое жертвоприношенье…
Как получить твое прощенье?
В ответ мне нечего дарить.
Спасти тебя, себя спасти
От одиночества полета
Мне не дано.
Судьбы работа –
Столкнуть с любовью на пути.»
И ниже, уже другим почерком наложена резолюция: «Подождем»
Звонил Лев:
— Обустраиваешься?
— Да, Лева, спасибо. Смотрю, камин доселе не топили?