Меня никто не предупредил об этих каникулах, да и остальных тоже, так что уже сам отъезд стал для нас настоящим кошмаром. Правда, утром мы проснулись, как всегда, — позевали, перебросились парой шуток, посмеялись, — но тут вдруг налетела Мама и засунула нас в мешок, в рюкзак, где мы лежали друг на дружке, не понимая, что происходит. Темно, хоть глаз выколи, рюкзак был закрыт. Мы наступали друг другу на животы, бороды и ноги, долго копошились, пока каждый не устроился более-менее удобно. Я оказался зажат между Старым Лазуриком и Фиолетом Новым, который висел вниз головой и прижимался своим башмаком к моей левой щеке. Неужели это конец? И сейчас сбудутся предсказания наших горевестников, которые с самого начала предрекали, что рано или поздно все гномы оказываются в мусоре, а мусор сжигают? Старый Дырявый Нос был самым изобретательным пророком ужасного конца. Он не уставал повторять, какую угрозу представляют для нас мусорные баки, мясорубки, силосорезка и повышение температуры выше точки горения резины. Похожих теорий придерживался и Голубой Зепп. Да и я с течением лет стал скорее пессимистом. Хватило бы одного метеорита, точного приземления булыжника из Вселенной — и конец даже самому бессмертному гному. Кусочек вонючей резины там, где он только что танцевал.
Как всегда, я благодарен Ути, что лишь недолго оставался в рюкзаке и очень скоро выбрался на свободу. Ути и Нана ныли, что не могут обойтись в дороге без своих гномов, они должны иметь их при себе, перед глазами, чтобы выдержать такую поездку, и когда Нана к тому же начала биться на полу — я этого не видел, но слышал ее хорошо, — а Ути тут же последовал примеру сестры, да еще стал колотить себя кулаком по голове, Мама сказала:
— Ну ладно. Пусть каждый возьмет одного гнома.
Так что путешествовал я в кулаке Ути. Нана освободила Зеленого Зеппа. Они всё нам объясняли:
— Это коровы. Это начальник станции. Это локомотив.
Так, глядя из окна поезда, мы и неслись мимо лугов и холмов, мимо деревень с башенками церквей и крытыми соломой домами, мимо казарм, мимо нарядных фабрик, а вскоре поехали между двух скалистых стен; потом пересели на другой поезд, глядели на ели, сосны, кедры, еще раз пересели, во что-то вроде воздушного трамвая, дивились белым горным вершинам, отбрасывавшим вечерние тени на голубой лед глетчеров. С изумлением смотрели на глубокое до черноты озеро, которое неожиданно становилось белым, как снятое молоко. Под конец — солнце садилось за черные гребни гор — мы сидели в почтовом автобусе. Только мы: Нана, Ути, Мама, Папа, Зеленый Зепп и я. Впереди — водитель, жевавший зубочистку. Из рюкзака доносился визг моих друзей.
Безымянное место, где мы проводили каникулы, находилось в зеленой долине посреди высоких горных склонов. Несколько домов, между ними — улица. Нетопленый дом, застоявшийся с прошлого года воздух. Деревянный пол. Свечи, в кухне над столом — керосиновая лампа. Плита, в которой Мама сразу же разожгла пару кедровых веток и дрова, была единственным отопительным прибором. От нее надо держаться подальше, тогда мы будем в безопасности. Животных в доме не было.
Все это Зеленый Зепп и я могли спокойно рассмотреть, прежде чем наших друзей освободили из рюкзака и впервые разместили отдельно на ночных столиках в спальне Наны и Ути. Те, что были гномами Ути, попали на ночной столик у окна. Приближенные к Нане оказались около двери. Естественно, я был гномом Ути, а Зеленый Зепп — гномом Наны.
Больше никакой мебели — впрочем, нет, был еще один-единственный стул, — а на беленых стенах никаких украшений, если не считать отрывного календаря, забытого десятки лет тому назад на листочке 14 июля, со смеющимся подпаском на картонке. Моя часть отряда гномов — в ней оказались Кобальд, два из трех Злюк, Красный Зепп, а еще Серый Зепп — беспомощно осматривалась на новом месте. Все делали глубокие наклоны, отжимались от пола и проверяли, могут ли вертеть головами. Я тоже воспользовался тем, что некоторое время никто не обращал на нас внимания, потому что Ути и Нана помогали распаковывать чемоданы, и сообщил своим товарищам, что мы находимся в каком-то южном месте с непонятным названием, что мы на каникулах и ближайшие недели никому не покажутся медом. Ути и Нана уже строят внушающие беспокойство планы. Они собираются прыгать в сено, плавать наперегонки, собирать голубику. Без перерыва играть в толкалки. Охотиться на змей. Залезать на самые настоящие горы.