«Восточную» цель Колумба подтверждают и другие два упомянутых выше документа, которыми его снабдили монархи. Первый, без даты, представлял собой краткий «паспорт» на латинском языке: «Этими удостоверяется, что мы отправляем благородного человека Христофора Колона с тремя снаряженными каравеллами через океанские просторы в регионы Индии [ad partes Indie] по определенным причинам и с определенными целями».
Другой документ – верительные грамоты. Их содержание, найденное в архивных реестрах Арагона, может быть частично переведено следующим образом:
«Светлейшему принцу [лакуна],
нашему дорогому другу от Фердинанда и Изабеллы, короля и королевы Кастилии, Арагона, Леона и проч., приветствия и пожелания доброго будущего. Мы с радостью узнали о вашем уважении и высоком отношении к нам и нашей нации, а также о вашем большом желании знать о нашем процветании. Поэтому мы решили послать к вам благородного капитана Христофориуса Колона с письмами, из которых вы можете узнать о нашем добром здоровье и процветании…
Король, королева.
Исполнено в трех экземплярах».
Лас Касас объясняет этот своего рода «стандартный бланк», исполненный в трех экземплярах, следующими причинами. Колумб взял с собой «королевские рекомендательные письма для великого хана, а также для всех королей и государей Индии и любой другой страны, которые он мог найти в открытых землях». Вероятно, в одну из копий гравер вставил «великого хана», а в остальных оставил пустое место, чтобы Родриго де Эскобедо, секретарь экспедиции, мог потом вставить правильное имя и титулы императора Японии, повелителя Манги или любого другого властителя, с которым столкнется Колумб. Более того, великий хан отдельно упоминается в прологе к дневнику Колумба о его Первом путешествии.
Предполагаемое высокое уважение китайского императора к Испании и его якобы стремление узнать о ее завоевании Гранады основаны на истории о некоем таинственном восточном путешественнике, возможно выходце из христианской страны, граничащей с Китаем, посетившем Флоренцию приблизительно в 1445 году, имевшем беседу с Тосканелли через переводчика. Из случайного упоминания этого странного персонажа в знаменитом письме Тосканелли Колумб сделал вывод, что он был посланником великого хана, стремящегося заключить союз с христианскими властителями против османов.
Практические вопросы снаряжения не входили в официальное соглашение и, вероятно, были урегулированы в устной форме между Колумбом и некоторыми королевскими министрами еще до 30 апреля, то есть до даты выхода официальных приказов о фрахте, оснащении и укомплектования флота в Палосе.
12 мая 1492 года Колумб покинул Гранаду и направился в гавань, где ступил на испанскую землю, с которой ему было суждено отправиться в великое путешествие, полное открытий.
Глава 9
«Нинья», «Пинта» и «Санта-Мария» (1492–1493)
Вот и корабли…
Вооруженный договорами и верительными грамотами, полный энергии и мечтающий поскорее убраться из Испании, 22 мая 1492 года Колумб прибыл в Палос-де-ла-Фронтера. Почему именно Палое? Севилья или Кадис, как главные порты Андалусии, казались бы более логичными местами для подготовки важной экспедиции. Переполненный Кадис не подходил уже потому, что в том году через него шла массовая депортация евреев: говорят, что только за одно лето 1492 года их число составило не менее 8000 семей. Что же касается Палоса, то выбор в его пользу, скорее всего, был сделан, поскольку в нем всегда находилось множество каравелл, а моряки, поднаторевшие в гвинейских плаваниях, обладали немалым опытом. Имелись здесь и причины материального толка. В Палосе жили дружественно настроенные к Колумбу монахи, которые так много сделали для поддержки его предприятия. Очень ко времени муниципальные власти совершили какой-то административный проступок, за который монархи оштрафовали город в виде безвозмездного годового фрахта двух каравелл. Если остальные причины относились просто к веским и достаточным, то последняя – к самой убедительной.
В среду, 23 мая, «в церкви Святого Георгия этого города Палое, в присутствии о. Хуана Переса», а также мэра и членов городского совета «Кристобаль Колон вручил вышеупомянутым лицам письмо их высочеств, с которым уже ознакомился Франсиско Фернандес, нотариус указанного города». Письмо, датированное так же, как «Капитуляции» и «Титуло», 30 апреля, гласило следующее: