Прости, дорогой - сам напросился на оплеуху. Моральную, конечно. Последние тридцать шесть часов переменили многое, и чем скорей вице-адмирал осознает новую расстановку сил, тем лучше.
- Ваше Превосходительство. У меня просто нет слов, чтобы выразить величайшую признательность за спасение остатков моего отряда - но я был бы еще более благодарен, если бы сия радостная встреча произошла на сутки раньше и на пятнадцать верст западнее.
Надо сразу расставить точки над i. Формально он не обязан мне отчетом - но по иному, высшему порядку отказаться не может. Суровое лицо багровеет от раздражения.
- Смею вас уверить, господин генерал-майор: мои люди сделали всё, что в человеческих силах.
- Считая и капитана, коему поручено было крейсировать у северного входа в пролив? Уступку позиции без боя слабейшему неприятелю вы считаете честной службой?! Понеся напрасные потери, едва избегнув собственной гибели - я вправе требовать разбора дела. Считаю своим долгом уведомить, что буду искать справедливости у государя, если не найду оной у вас.
Об адмирала можно фитиль зажигать. Он не любит сдавать подчиненных, предпочитая наказывать собственной властью. Но деться ему некуда.
- Александр Иванович, давай по-хорошему. Чего ты хочешь?
- Того, что по регламентам положено: военного суда над виновным. А для начала вызови того капитана, я ему в глаза посмотрю.
- Вызвать недолго, только...
- Не трону. Обещаю, что пальцем к нему не прикоснусь. Тем более шпагу пачкать не стану.
Умывальный таз с горячей водой, зеркало, бритва, свежее белье, одежда без дыр, сухие башмаки, завитой парик, сытный завтрак и крепкий кофей... Что еще нужно, чтоб выглядеть вельможей, а не бродягой? Разве выспаться - но сия роскошь все еще недоступна. Пока доставленный на флагман Гришка-денщик приводил меня в цивилизованный вид, в отдалении гремели пушки: там посланные Змаевичем корабли превращали в щепу турецкие галеры. Юный мичман прервал досуги сибарита:
- Ваше Превосходительство, господин адмирал приглашать изволят...
- Иду.
Отступившая было после завтрака хладная злоба вновь накатила при виде согбенной фигуры, с видимым страхом ожидающей своей судьбы.
- Ты кто? Представься.
- Капитан майорского чину Л...й Данила Степанов.
- Что у тебя за судно и какой приказ имел на вчерашнее утро?
- Шнява 'Лебедь' о четырнадцати пушках. Велено было от господина адмирала чинить обсервацию между мысами Хроня и Хилеон...
- Где ты был в конце моргенвахты?
- Как полагается, на шканцах...
Уловив, что плотина моего терпения может и не выдержать, Змаевич вмешался в допрос:
- Господин генерал-майор желает знать, где находилось судно и почему не на предписанной позиции.
Приняв пояснение за поддержку, капитан бодро затараторил:
- Так по всему казалось, что у Керчи никто не уцелел. Пушечная пальба слышалась зело частая, потом струг выскочил из пролива - всего один, за ним шебеки турецкие гнались. А допрежь сего сигнал отступать был дан, фейерверком...
- Постой-постой. При чем тут фейерверк? Мои приказы не тебе отдавались.
- Из уважения к Вашему Превосходительству я все равно исполнил.
- Дурачком прикидываешься? Хочешь девятый артикул на десятый переменить? Дескать, преступил повеление без умыслу, по глупости?
- Истинно по глупости, Ваше...
- Врешь, вор! Измена твоя несомненна! Никакого разжалования, только смерть! Пуля или петля, пусть суд решает. Говори, с кем в Санкт-Петербурге корреспонденцию имеешь?!
- Ва-ва...ство... помилуйте... дети...
Бухнувшись ниц и заливаясь слезами, сукин сын слякотью расплылся по палубе. Брезгливо подобрав ноги, я покосился на Змаевича:
- Вели увести.
Версия заговора не выдержала испытания. Скудоумия и трусости в этом куске дерьма хватало, чтоб не искать иных причин бегства при первом движении неприятеля.
- Чья родня, Матвей Христофорович? По собственным достоинствам выше профоса он бы не поднялся: всё, на что способен - палубу отскребать, если больной в кишечной горячке обгадит.
- Сам по себе - ничья. А вот супруга Федору Матвеевичу двоюродной племянницей доводится. И дети есть, четверо...
- Рожать от такого - только породу портить. Больше ста душ зря погибло, у них тоже дети. Ладно. Если опасаешься поссориться с генерал-адмиралом, на казни настаивать не буду. Отошли с аттестацией о негодности или что иное сделай, только убери отсюда. Другой раз увижу - за себя не поручусь. Давай лучше о деле. Ты уже думал, как турецкий флот вернее добить?
Коммерческим взглядом на жизнь мои земляки-венецианцы одарены от природы. Змаевич - не исключение. Впрочем, любой мог понять: я захочу что-то получить за невынесение сора из избы. Труднее догадаться, что компенсация будет состоять в праве равного голоса при распоряжении линейным флотом. Вице-адмирал охотнее сделал бы одолжение личного характера, нежели вытерпел такое вторжение в свои права, однако для человека чести моральный долг бывает столь же несомненным, как банкирская ассекурация. Он смирился, хотя и не сразу.