В отличие от брауншвейгско-мекленбургской парочки, царевна Лиза со мною издавна знакома. Наверно, помнит еще, как я катал ее маленькую, вместе с отцом и сестрицей, на огненной машине. Да и потом мы, хоть не были очень близки, вполне симпатизировали друг другу. У нее особое отношение к людям, возвышенным Петром Великим. Ей ведомо, что батюшка имел острый глаз на людские таланты, и коли ты им примечен — значит, безусловно стоишь внимания. Она, несомненно, слушала бы мои советы. Не только мои — но я не претендую на монополию.
Одна беда. Сейчас принять сторону французов означает войти в сговор с явными врагами своего отечества. Хорошо бы так исхитриться, чтобы и Лизу посадить на трон, и Шетарди прокатить на вороных…
Праздные сии мысли ни во что материальное не оформились, пока не пришли ответы на мои запросы. Всякий, кто занимается коммерцией, знает: деньги не надо выпускать из рук, ежели нет верных гарантий получения товара. Да и что за товар, еще не ясно было. Прощение несуществующих грехов? Этого мало! Империя в полное распоряжение? Заманчиво, но — не поверю! Послу нужна покорная кукла на царском троне, по первому слову принимающая любые позы, предписанные из Парижа. Граф Читтано слишком независим и упрям, чтобы доверить ему чин советника или министра при новой государыне. Золото его пригодится, а сам он — нет…
Требуемые на приобретение сторонников сто тысяч, соответственно, предлагалось отдать Шетарди под его parole d'honneur, сиречь слово чести, а уж распоряжение ими он милостиво соглашался взять на себя. Любой банкир, у которого вы спросите кредит на подобных условиях, просто-напросто рассмеется вам в лицо. А скорее — прикажет слугам выбить наглеца вон. Конечно, если бы сия революция привела к действительному получению власти над обширным государством, вторым в Европе по населенности, — я бы сказал, что это сказочно дешево, и что империи нынче упали в цене. Но где уверенность, что у заговора есть шансы на успех? А если даже оные имеются — где доказательства, что именно Шетарди держит в своих руках все его нити? Маркиз вертелся ужом, однако из самых этих уверток ясно следовало: никакими документальными свидетельствами участия царевны в тайных замыслах французской партии он не располагает.
В то же самое время, по другим каналам я получил достоверные сведения, что Ее Высочество отнюдь не сидит сложа руки, всемерно трудясь над увеличением своего влияния в гвардии. Ничего, что мог бы вменить в предосуждение даже самый пристрастный розыск: поминки, крестины, христосование на Пасху… Подарки «на зубок» младенцу-крестнику, пожертвования на гарнизонный храм… Отец, при жизни, то же самое делал. Гвардейцы у Петра Великого чувствовали себя как бы частью и продолжением его семьи: вроде приемных детей при суровом, но заботливом pater familias. Так вот, за последние месяцы легкомысленная, по внешности, царевна не упустила ни единого повода, чтоб эту связь поддержать и возродить. Солдаты так и зовут ее — матушкой. Ай да Лиза! Лизанька-лисонька… Зубки прорезались, и хвостом вертеть умеет. Пожалуй, из нее будет толк.
Природное отвращение к любым действиям, направленным против законной власти, заставило потерять еще какое-то время. Может, без меня разберутся? Нет, навряд ли. Не делаются такие дела без солидной финансовой поддержки. Дать денег, иль не дать — таков вопрос! Дилемма почти шекспировская. Кстати, относительно законности: право младенца-императора на трон более чем сомнительно, будучи подвешено на длинной цепи юридически неправомочных актов. Начнем с двоецарствия, установленного в незапамятном 1682 году. Ежели царевич Иван признан был негодным к престолонаследию, так надлежало его совсем отстранить! Или тот наследник, или другой: монархия, в переводе с греческого, есть не что иное, как одноличное правление. Двуглавые монстры нежизнеспособны, и незачем уподоблять государство его геральдическому символу. Если мне память не изменяет, причиной негодности называли слабоумие: причина достаточно веская, чтобы закрыть всем потомкам убогого путь к трону. Династический принцип на том и стоит, что свойства людские передаются по наследству. Или все это ложь, навет Нарышкиных? Не думаю. От пустых инсинуаций Милославские сумели бы отбиться. Потом, при выборе Анны, князь Дмитрий Михайлович Голицын заведомо не имел полномочий выносить вердикт о нелегитимности второго брака Петра Великого. Брак — дело церковное, и коли уж Верховный тайный совет сим вопросом озаботился, ему надлежало запросить Святейший синод. Было это сделано? Нет! Стало быть, исключение царевен из порядка сукцессии лишено всякой опоры, кроме приватного мнения случайных людей. Правильность избрания покойной императрицы и, следственно, правомочность ее завещания в пользу внучатого племянника оказываются под вопросом. Возникла правовая коллизия, наилучшим способом разрешения которой был бы созыв представителей от всех сословий и отдача династических споров на их суд. Нынешние властители России никогда на такое не пойдут — понятно, почему. Согласно депешам, кои приходят из Петербурга, народ гораздо больше склонен к Елизавете.