Впрочем, мы с вами отвлеклись. Цыкнув на слишком заботливых оберегателей хозяйского здравия, занял я место в плетеном из лозы веретенообразном тулове птицы, сзади и чуть выше Алеши. Парень оглянулся: мое присутствие заметно поколебало его всегдашнюю самоуверенность. Надобно было успокоить.
— Распоряжайся сам. Как обычно. До возвращения на землю можешь считать, что у тебя за спиною — просто груз.
— Слушаюсь, Ваше Сиятельство. Эй, на лебедке! Готовы?
В ответ донесся утвердительный возглас. Взмах руки… Фырканье пара и — рывок! Птица скрипнула всеми сочленениями, запрыгала по казавшейся ровной поверхности, спину вдавило в парусиновое сиденье. Мы вылетели, словно камень из пращи. И — тишина. Только шелковые шкоты поют под ветром. Осторожно, чтоб не нарушить равновесие, повернул голову… Нет, это не передать словами! Испробуйте сами, что такое мчаться на рукотворных крыльях над расцветающей от первого весеннего тепла землею — тогда нам будет, о чем поговорить.
Но счастье всегда бывает быстротечным. Лужайка в дворцовом парке внезапно оказалась прямо под самым носом, стукнули колеса о землю, спружинила бамбуковая ось. Пробежав еще с десяток сажен, летучая машина замерла недвижно. Подскочили слуги:
— Как себя чувствуете, вашсясь?
— Прекрасно. Помогите вылезти. У нас, стариков, для столь узких мест ловкости не хватает. Кстати, Алексей…
— Да?
— Если поменять устройство, чтобы летун, который рулит, был сзади, а пассажир впереди — ты сумеешь птицей управить?
— Для какой причины? Ежели будет рослый, вроде Вас, так я за ним ничего не увижу. Расшибемся.
— Обоим сделаем хороший обзор. Вот смотри: переднего седока разместить почти лежа; второго, наоборот, поднять — головою под самое крыло.
— А ноги? Отрубить, что ли, пассажиру по самую задницу?
— Э-э-э, там будут такие задницы, что за подобные пропозиции тебя самого в мелкий фарш изрубят. По самой скромной мере, сиятельные — а больше светлейшие. Насчет августейших, правда, не уверен. Все равно, для таких персон корзину можно и удлинить маленько в этом месте.
— Нет уж: коли такие высокие особы, вот пусть они башкою в крыло и упираются! Им привычней, что кучер впереди, на облучке.
— Можно и так. Но давай испытаем оба способа. Хотя бы с чучелами разного веса. Оценим продольный баланс — а там уж решим, годная идея или нет. Надо успеть приготовиться, пока есть время.
— А что, потом не будет?
— Угадал. Цесарский посол еще осенью передал Ея Императорскому Величеству послание от своей царствующей четы — с просьбою касательно нас. Матушка-государыня долго думала… Но, как известно стало, недавно решилась. Так что, ждем указа.
— Откуда Вы знаете?
— Плох тот генерал, что не умеет наладить разведку.
Разведка и впрямь не подвела. Вскорости прискакал курьер с личным посланием Елизаветы. Императрица стелила мягко, не приказывая, а скорее излагая свои желания в безупречно любезной и деликатной форме. Мол, не соблаговолит ли глубокоуважаемый граф, ежели здоровье позволит… Полагаю, при моей репутации ненавистника Венского двора отказ под сим благовидным претекстом виделся почти безсомнительным. В то же время, сквозь гладкие царицыны обороты ощущалась тайная опаска, чтобы дражайшие союзники не сманили у нее старого слугу., пусть дряхлого и опального, но даже в таком положении весьма охлаждающего воинственность магометанских соседей.
Послуживши с мое, даже самый недалекий простак научится определять, которое распоряжение надлежит исполнять неукоснительно, а каким возможно манкировать. Вот только — зачем, когда указания высшей власти полностью отвечают (хотя на коротком отрезке пути) собственным планам и расчетам? На другой же день продиктовал и отослал письма в Вену.
Не далее, как прошлым летом барона фон Бартенштейна, четверть века исправлявшего там должность канцлера и за последний десяток лет накопившего множество предубеждений против вечно оппонирующего его посланцам генерала Читтанова, сменил сравнительно молодой и не отягощенный грузом прошлого моравский граф Венцеслав Кауниц. Одаренный изобретательным умом, кипящим свежими идеями, он готов был переменить очень многое — так почему бы, среди прочего, не попытаться заполучить долголетнего противника в друзья, или хотя бы в нейтралы? Новый канцлер ответил предельно дружелюбно и скоро. Пока депеши путешествовали, новую стаю «птичек» мы окончательно довели до ума, главное же — сломали-таки алешкину монополию на полеты. Еще четверо парней вполне уверенно (правда, не столь виртуозно) научились исполнять все нужные для сего эволюции. К вящей моей радости, при этом насмерть никто не убился, хотя поломки людей и машин, конечно, были.