Готфрида Зойме ( 1763 – 1810 гг.), автора путевых картин под названием « Прогулка в
Сиракузы в 1802 году». Это произведение было написано в результате путешествия, во
время которого Зойме прошёл пешком более 800 миль). Одно слово – хорошая работа! А
тот чудак-испытатель написал об этом невероятном факте целую книгу, строгую,
классическую, почти такую же превосходную, господин директор, как ваш трактат о
грибах.
Альфред. И что же, эти теперь делают ровно шесть миль?
Цан. А как же.
Альфред. Любопытно. Откуда у вас такая уверенность, вы что – мерили?
Цан. Я это чувствую организмом, дорогой мой, никакая механика, никакое вычисление не
требуется.
Альфред. Вы, конечно, знаете, что на наших новых трактах мили значительно короче, чем
были раньше. Интересно, будут ли сапоги точно соблюдать эти шесть новых миль?
Цан. Этот вопрос разрешим только непосредственным опытом.
Альвфред. Так дайте мне их ненадолго – я тотчас проведу исследование.
Цан. Гм! Вопрос щекотливый. Конечно, вы на королевской службе, и удирать на все
четыре стороны вам вроде бы не резон. С другой стороны, философия учит, что не всегда
можно противостоять искушению. А я за эти сапоги головой отвечаю, если что случится –
пропащее моё дело. Знаете что? Мы сделаем так: вы возьмёте с собой моего подмастерья, он встанет вам на левую ногу. Тогда и мне будет спокойнее, какой-никакой, а всё-таки
присмотр.
Альфред. Покорнейше благодарю, меня просто снедает любознательность.
Цан ( подмастерью). Кристоф!.. ( Альфреду). Надевайте, надевайте! ( Подмастерью).
Встанешь господину директору на мысок. ( Тихо). Послушай, если он вздумает удрать, не
захочет поворачивать – кричи, зови на помощь, хватай за глотку, словом, что хочешь делай, но не упускай. Ну а пока – счастливого пути!
Альфред и Кристоф уходят.
Боюсь, как бы эта затея мне боком не вышла. Не слишком глубокая философия с моей
стороны – доверить чужому человеку такую ценность. Оно, конечно, он женат, и
должность у него доходная, но, кто знает, а если его чёрт попутает? Чёрт? И как это у меня
вырвалось такое дурацкое выражение! Есть искушение сладкозвучным напевом сирен…
Ух, слава Богу, вот и они.
Возвращаются Альфред и Кристоф.
Альфред. Всё точно, мастер. У каждого шестого столба мы опускались на землю, и так
каждый шаг – ровнёхонько шесть миль. Удивительно!
Цан. Пойдём, Кристоф, понесёшь со мной сапоги, их сегодня же выставят в академии
искусств.
Альфред. Удивительно! Я напишу об этом в « Королевском вестнике».
Все уходят.
Сцена восьмая и последняя.
Дворец.
Артур, Гиневра, Гавейн, Кай, Персивейн, Вармунд, Эльза и их дети.
Артур
Мы собрались здесь в мире и веселье –
Страна свободна, я безмерно счастлив
Быть королём столь верного народа
И рыцарей отважных. Но победу
Добыл нам прежде всех малютка Томас
Своей неутомимой беготнёй.
И посему он будет принят в орден,
И вместе с ним весь славный род его.
Гофмаршал Кай, внеси фамильный герб!
Кай выходит и возвращается вместе с Геутом.
Кай
Советник, наложите цепь златую.
Геут
Будь предан королю, не заносись:
Чем выше взлёт – тем пагубней паденье.
Артур
Что до его родни, то я намерен
Пожаловать родителям усадьбу,
Надел земли и золото в придачу.
Вармунд. Ваше величество, чем мы заслужили такую милость?
Эльза. Мальчик немножко прогулялся для моциона, – за такой пустяк – такое
вознаграждение!
Петер. Господин король, дозвольте мне обучаться на повара в вашей королевской кухне, я
всю жизнь об этом мечтал.
Артур
Да будет так. Других же, младших братьев,
Определить учиться в лучшей школе.
Гофмаршал, позаботьтесь и об этом.
Кай выходит, возвращается с Альфредом.
Кай
Сих отроков возьмёте в обученье.
Их содержанье, платье и еду
Король оплатит из своей казны.
Альфред
Сердечно рад, из них я воспитаю
Монарху верных и достойных слуг.
К занятиям приступим мы немедля.
( Уходит с детьми).
Томас и Петер остаются.
Артур
Друг Кай, скажите, что вас так печалит?
Кай
О мой король, я не могу забыть
Тот миг, когда я впал у вас в немилость.
Артур
Забудем вместе. Мы опять друзья.
Кай
Тогда осмелюсь высказать я просьбу.
Артур
Считайте, что исполнена она.
Кай
Устал я слушать колкости Гавейна,
И Парцифаля, и других князей,
Что побывали в разных странах дальних.
Невеждой, домоседом, лежебокой
Меня зовут – всё только потому,
Что я совсем не странствовал по свету.
Меня ж и впрямь охота разбирает
Разок на чужеземный мир взглянуть.
Вот если б в этих славных сапогах
Мне в путь пуститься – без хлопот дорожных,
Без лошадей, карет и кораблей.
Артур
Вы знаете, мой друг, как мы вас ценим.
Но мир непрочен – вдруг опять война?
Как обойтись без вас? Да и подошвы
Весьма обидно стаптывать зазря.
Кай
Да я их ненадолго одолжу –
Минут пятнадцать, больше мне не надо.
Европу обегу, а там посмотрим,
Какой бывалый вояжёр посмеет
Скроить при мне презрительную мину.
Артур
Ну, если так – счастливого пути.
Кай
Целую руку щедрого монарха.
( Уходит).
Артур
Умора с ним, он тот же, что всегда.
Гавейн
Ему б шутом служить – не полководцем.
Гиневра
Да полно вам сердиться! Вы в хандру
Ударились не хуже Парцифаля.
Послушаем-ка нового поэта,
Он песней нас хотел повеселить.
Артур
Равно желанны и певец, и лютня,
Когда беда и лихо позади.
Персивейн
Вас, государь, и вас, о королева,
Прошу о дозволенье песню спеть
В честь Томаса-малютки и его
Неслыханных пред Родиной заслуг.
В той песне нет ни слова измышленья –
Позор певцам, что сладкой лестью лгут, –
Но нет и принижения предмета.
Я жизнь героя изучал с усердьем,
Я навестил места, где он родился,
Расспрашивал людей, корпел в архивах,
Бесценный обнаружив материал.
Вармунд. Всё святая правда, этот человек у нас был и даже песню нам спел.
Артур
Так начинайте.
Персивейн
( поёт)
Робко слёзы утирая,
Мать горюет день-деньской.
Муж с тревогой вопрошает:
« Дорогая, что с тобой»?
« Ах, – со вздохом отвечает, –
Знаешь ты печаль мою.
Бог детьми не одаряет
Наш супружеский союз».
Тщетны мужа утешенья,
Целый день жила в тоске.
Но кончаются печали –
Сын рождается в семье.
Время праздновать крестины,
Поздравленьям нет числа,
Только где же наш младенец?
Может, кошка унесла?
Нет, он здесь, в своей кроватке.
Просто крошка слишком мал,
Не найти его, бедняжку,
Меж перин и одеял.
Томасом его крестили,
Отчего же – вот вопрос –
« Мальчик-с-пальчик» все дразнили?
Оттого, что он не рос.
Как-то раз корову Бурку
Мать на выгон повела.
И сыночка на природу
Погулять с собой взяла.
Лето было, пышным цветом
Расцветали все цветы.
Мать сыночка привязала
Ниткой к стеблю череды,
Что бы ветер или пчёлка
Не похитили его.
В травке возится ребёнок,