Большое значение придавал владыка внешнему облику священнослужителя, и, в частности, запрещал стричь волосы даже дьяконам. Рассуждая о воспитательной функции обряда, еп. Андрей уделял серьезное внимание церковному пению. Так, 28 декабря 1917 года в Уфимской Крестовой церкви он произнес проповедь, позже опубликованную под названием «О древнерусском пении». Владыка вменил в обязанность пастырям наладить в своих храмах церковное пение, ибо оно должно «воспитывать в нас святое чувство, которое спасло святых отцов и всех наших ранее нас живших братийнаших: оно должно объединять нас, делать нас одною церковного семьею» (103, 694). Требуя удаления из храмов «концертного пения», епископ настаивал: «святые звуки должны не услаждать,
* Владыка, например, рекомендует познакомиться с произведениями Владимира Соловьева, утверждая, что «прочесть его — окончить университет» (36 а, 236).
31
не увеселять молящихся, но содействовать их молитвенному настроению» (103, 694). И как пример духовного и нравственного воздействия строго соблюдаемых устава и обряда, в частности, храмового пения, еп. Андрей рассуждает о старообрядцах, которые «сохранили свою жизнь по старому укладу... донесли неизменным старинный церковный устав до наших дней. А этот устав сохраняет всю жизнь старообрядцев, почти не затронутую современными беспорядками» (103, 695).
Священники постоянно слышали напоминание о проповеди, причем владыка указывал, что нет необходимости в особой подготовке к ней: следует вдохновлять Св. Писанием и молитвой — слова придут. Но при этом следует твердо помнить, что «душу грешную и будит и укрепляет не слово, а чувство» (43, 59). Епископ предостерегает священников, напоминая им о трудностях работы, но ободряет: «мы должны нести свой крест: имея перед собой Святой Крест Господа Спасителя... все испытания в жизни пастыря: неблагодарность паствы, вражда родных, противодействия властей, козни и помехи от сотрудников и др. предречены Спасителем. Пастырю нужно всегда помнить, что, чем больше ему внешних помех, тем больше Бог поможет ему» (39, 374).
Егщскопа иногда упрекали в некоей «приземленности» его проповеди, частом обращении к «земным» проблемам. Но как бы отвечая критикам, владыка постоянно напоминал клирикам, что понятие «религия» — связь — означает не только объединение людей между собой, но и союза их с Богом: «Любовь пастыря к пастве это великий крест, так как и эта любовь связывает его с землей, как бы притягивает к земле, и много нужно усилий, чтобы вознести на небо, сделать исключительно благодатною» (39, 373). Священное писание, молитва — вот те силы, которые вдохновляют и укрепляют труд священнослужителя, утверждает владыка, причем ставя молитву выше самопожерпкншмин, тем самым вновь утверждая свою веру в то, что пастырь, духовный наставник, обязан быть кдоянопитием сцюигсльства общественной жизни русского народа на принципах православия.
32
В своей речи при наречении во епископа архимандрит Андрей определил свою задачу архиерейского служения, ясно осознавая общность интересов православия и России: «Верую и твердо убежден я, что как выросла св. Русь около Церкви Православной, так и воссоздать ее может только ее родное православие. Когда православный русский народ окружит тесным кольцом своих архипастырей и объединится с ними — когда обносится православная Русь, тогда возвратится мир и радость всей нашей общественной жизни во всей ее совокупности» (16, 1307). Главная ответственность, -говорил владыка, лежит на современной иерархии, которая, осененная, дарованной ей Церковью благодатью, возглавит обновление русской церковно-общественной жизни. Однако усилий одних пастырей недостаточно, и они должны призвать себе в помощь все церковные силы, опереться на поддержку мирян. Обращаясь к епископам, присутствующим при наречении, архим. Андрей просит их молиться за него и оказывать поддержку в делах, суть которых он определил следующими словами: «Будущий Собор Всероссийский и немедленное, так сказать, воцерковление русского народа, то есть развитие в нем сознательной церковности всеми средствами, — вот к чему я и призываю служить, — так я понимаю свое дальнейшее служение Церкви Божией» (16, 1308).
Просматривая отчеты епархиальных ведомостей о конкретных делах, можно видеть, какой колоссальной работоспособностью обладал еп. Андрей. Но важнейшую свою задачу владыка видел в организации истинно пастырского служения руководимого им духовенства и с этой целью регулярно инспектирует самые отдаленные уголки своей епархии, давая наставления клиру и демонстрируя образец совершения божественной литургии и проповеди. По отзывам современников, служба, совершаемая еп. Андреем, наполняла храм атмосферой истинной духовности, вызывая религиозный восторг, слезы умиления и счастья у прихожан и духовенства. Медвежьи уголки, ни разу не видавшие архиерейских служб ( и часто