13 января еп. Андрей сам отправился в Уфимский Совет рабочих депутатов. Он был поражен тем, что увидел, как сам вспоминал, настоящих праведников, всецело преданных идее устроения царства Божьего на земле. Но искренность и самоотдача благородным идеалам, по мнению епископа, сочетается в большевистских деятелях с приверженностью к жесточайшим методам их воплощения. И он констатирует: это вполне русские люди, действующие в соответствии с традициями русской жизни, взращенными в подземных глубинах старого мира. Апостолы нового мира ведомы преступной рукой, но в силах православия вернуть их на путь любви и истинного социализма. Владыка беседует с прихожанами, но одновременно обращается к большевикам: «Избегайте всякой ссоры, всякой вражды. Не сердись, если твой ближний не послушает тебя. Зная, что его правда так же дорога ему, как твоя правда — тебе. Научитесь понимать друг друга и прощать друг другу несогласия во взглядах» (230, 21).
Еп. Андрей отдает дань уважения благородным намерениям большевиков, но власть их для него неприемлема.
71
В статье «О власти императорской и советской», написанной в мае 1918 года, когда многое уже стало ясным, он высказался резко против власти большевизма. Советская власть, по его мнению, вновь утверждает деспотизм как форму государственного управления. Эта власть направлена против народа и его Церкви. Епископ обвиняет новую власть в том, что она не способна установить порядок в стране и сохранить целостность Российского государства.
Здесь епископ пытается углубиться в теоретические рассуждения о сущности государственного устройства и утверждает, что «народною власть может называться тогда, когда она полезна для народа» (111, 194). Подобная теория наводит на мысль, что епископ обращается к идее о создании такого общественного устройства, где находящиеся у власти «лучшие люди» раздают счастье народным массам*. Но следующий призыв архиерея дает повод увериться, что он не имеет в виду политическую систему, а указывает совсем в иную сторону: «Нужны народные Советы, но переустроенные на новых началах и... нужна какая-то другая власть, очень сильная, которой сейчас нет, которая имела бы целью спасти и эти народные Советы и весь русский народ» (111, 196).
В своей речи перед открытием Государственного Совещания членов Учредительного Собрания, которое состоялось в Уфе в апреле 1918 года, епископ более конкретизирует свои построения, ссылаясь на библейскую историю, когда судьи Израиля вели народ по пути духовного обновления и национального возрождения. И ныне, считает епископ, нам нужно для спасения отечества «одно честное, прекрасное, патриотическое имя, нужен вдохновенный вождь, сильный делом и словом... который бы воплотил в себе и воскресил нашу несчастную родину» (114, 390). И этим человеком еп. Андрей явно не считал носителя какой
* История дала нам уже массу примеров воплощения подобных теорий. Епископ слабо осознает, что настало время массовых движений и невозможно, как он предполагает, «отгородиться от толпы».
72
бы то ни было политической теории, ибо политический деятель вряд ли мог бы возглавить власть, о которой мечтает епископ: «которая в себе носила бы нравственное право напомнить другим, что мир общественный основывается только на исполнении самых простых заповедей: «не укради» и «не пожелай дому ближнего твоего... ни вола его, ни осла его...» (114, 389).
Военный министр Уфимской Директории генерал В.Г. Болдырев вспоминает, что владыка Андрей обратился к виднейшим деятелям Совещания с персональными посланиями, где «указывал на значение церкви в деле государственного строительства» (166). И тем не менее епископ мало доверяет политикам и прямо выражает свое нежелание идти к ним на Совещание, хотя и старается оказать на них воздействие и, через своих слушателей на площади перед кафедральным собором, напоминает: «Ныне не время классовой борьбы (будь она проклята во веки веков, — а время святого самоотверженного строительства государственной жизни. Ничего нельзя вырастить на началах борьбы и злобы, — эти начала сами в себе носят начала разложения. Нет! Только любовь и взаимные уступки могут быть надежным фундаментом общественного строя» (114, 390).
Примечательно пожелание, выраженное епископом Андреем в той же речи. Он настаивает, чтобы избранные народом члены Учредительного собрания начали дело возрождения России именно с Уфы и укрепившись здесь, продолжали общерусское дело в масштабах страны. Подобное пожелание, выраженное пока еще в слабой форме, в дальнейшем приобретает в делах епископа мощное звучание.