Епископ служил в Симеоновском храме — небольшой деревянной церкви на окраине города. С радостью принимали его прихожане в Дубках — район города
137
недалеко от реки Белой. В бывшем Благовещенском монастыре, а ныне трудовой коммуне, владыка служил в храме во имя Александра Невского. Прихожане и духовенство многих районов Башкирии приглашали служить, а некоторые храмы приходилось «делить» между сторонниками- еп. Андрея и приверженцами еп. Иоанна. Первых немедленно запрещали сторонники митр. Сергия, но нам неизвестно, чтобы подобными методами действовал еп. Андрей. Он твердо держался той линии, что является епископом тех, кто его признает. С ними он молился, с ними он работал.
Были созданы комиссии для определения материального положения семей верующих и из специально организованного благотворительного фонда нуждающимся оказывалась поддержка. Вряд ли фонд обладал крупными средствами, но сам факт заботы вселял надежду, укреплял веру людей и воспитывал. При храмах были организованы общественные столовые, где нуждавшиеся получали воскресные обеды: на кухне работали прихожанки, а за столом прислуживали молодые девушки. Они же занимались перепиской и распространением проповедей и посланий еп. Андрея*.
Нам немного известно из жизни епископа в этот период, поэтому приходится сразу же перенестись к событиям весны 1927 года. Долгое время антирелигиозная пропаганда в Башкирской АССР была в загоне и местная пресса почти не уделяла ей внимания. Но активизация церковной жизни в республике заставила власти обратить взор на этот запущенный участок работы. В январе 1927 года был разработан и принят, наконец, Устав Уфимского Союза безбожников. И хотя это привело к некоторой активизации работы, но явно не хватало квалифицированных кадров и поэтому 15 апреля газета «Красная Башкирия» вынуждена была отказать старообрядческому иеромонаху в участии в ранее обещанном диспуте на тему о существовании Христа
* Сохранились некоторые их имена: Нюра Васильева, Оля Якина, Нина Филонова, Неля Соловьева, Оля Антипина, Нина Звездина.
138
(424). Но уже через день за дело взялся сам исполняющий обязанности редактора газеты М. Верхоторский: в номере от 17 апреля была помещена большая статья «Претендент на патриарший престол. Мечты и карьера кн. Ухтомского». Автор оказался хорошо информированным о перипетиях судьбы еп. Андрея. И несмотря на то, что статья написана в издевательском тоне, с намерением дискредитации архиерея, вчитываясь, видишь, что М. Верхоторский внимательно ознакомился с идеями владыки на всем протяжении его пастырского служения (или у него были квалифицированные информаторы). Более того, следует констатировать, что автор статьи в значительной степени понимал, какой вред приносят Церкви раздоры и расколы и прямо выразил свое к ним отношение: «...пускай. Чем больше эти отцы будут грызть друг друга, тем лучше. Их грызня лучшая агитация против всякой религии. Верующие трудящиеся скорее поймут сущность вероучений. Ложь и дурман» (184).
24 апреля в день Пасхи вся 3-я полоса «Красной Башкирии» была посвящена разоблачениям и атеистической пропаганде (чего раньше в таких количествах не было), а на 2-й — помещена «заметка антирелигиозника» под названием «Поповщина оживилась» (347). Этого оживления нельзя было допустить, потому сообщили в Москву, и вскоре оттуда пришел вызов — еп. Андрей был вынужден отправиться в столицу. В День Святого Духа — 13 июня 1927 года — в последний раз в Уфе владыка отслужил раннюю обедню и отправился на вокзал. Предприимчивое железнодорожное начальство немедленно повысило на этот день цены на перронные билеты с 10 копеек до 1 рубля, но вокзал, платформы и привокзальная площадь были заполнены массой верующих.