— Все, что будет интересного в Москве, не прозеваю.
— Нет, надо что-нибудь эффектное, крупное, что Москва.
И Гиляровский предложил объехать дикую в то время Албанию, где еще нога европейца, по его словам, не бывала. Предложение было принято с восторгом, сейчас же отпустили средства на покупку оружия и лошади, необходимых для такого путешествия. Вернувшись в Москву, Гиляровский получил заграничный паспорт и через три дня выехал на Балканы. Будучи председателем «Русского гимнастического общества», обладателем большой золотой медали «Наибольшему витязю Душана Сильного», полученной во время олимпийских игр в Сербии в 1897 году, Гиляровский решил по пути заглянуть в Белград к своим друзьям, членам сербского атлетического общества. Как раз в это время, 24 июня, в Белграде было произведено покушение на сербского короля Милана. Кто-то прямо на центральной улице города выпустил в него четыре пули. В Сербии свирепствовал террор, улицы патрулировались, город был объявлен на осадном положении, радикалы и все, кто держался русской ориентации, арестовывались немецким ставленником королем Миланом; жители, объятые паникой, боялись сказать друг другу слово. «Мне было бесконечно жаль видеть, — пишет Гиляровский, — в таком терроре Белград, который так недавно я видел ликующим. Мне до слез было жаль сотни арестуемых… И знал я, и видел, что Милан воспользуется обстоятельствами и передушит все лучшее. А что сделать?!» И Гиляровский с риском для своей жизни принимает смелое решение — разоблачить немецкого ставленника Милана перед лицом мировой общественности.
Он составляет текст телеграммы, переписывает его французскими буквами и посылает в редакцию своей газеты: «Милан придумал искусственное покушение с целью погубить радикалов. Лучшие люди Сербии арестованы, ожидаются казни, если не будет вмешательства держав». На Белградском почтамте телеграмму, конечно, задержали, а автору ее грозила короткая и суровая расправа.
В ночь на 29 июня 1899 года во время страшного тропического ливня друзья из атлетического общества помогли Гиляровскому бежать, переправив его через бушевавший Дунай на венгерскую землю. С первой же венгерской пристани Гиляровский снова телеграфировал на родину:
«Оршава. 29 июня… В Белграде полное осадное положение. Установлен военно-полевой суд. Судьи назначаются Миланом Обреновичем. Лучшие, выдающиеся люди Сербии закованы в кандалы, сидят в подземных темницах. Редакция радикальной газеты „Одъек“, находившаяся в оппозиции с Миланом, закрыта. Все сотрудники и наборщики арестованы. Остальные газеты, частью из страха, частью из низкого расчета, поют Милану хвалебные гимны. Если не последует постороннее вмешательство, начнутся казни. В. Гиляровский».
Уже на другой день телеграмма за подписью Гиляровского появилась на страницах газеты «Россия», а затем обошла европейскую прессу и вызвала «полное презрение к Милану». Иностранные державы действительно вмешались. Сам Милан вскоре после этих разоблачений навсегда исчез из Сербии. «Король московских репортеров» вывел «на свежую воду» сербского короля, раскрыл его интриги. В эти дни, благодаря корреспонденции Гиляровского, газета «Россия» имела исключительный успех, а «короля репортеров» чествовали на специальном обеде за этот «всемирный газетный бум», изменивший историю Сербии репортерской телеграммой.
Необычайно занятый газетной работой, Гиляровский не уставал расширять круг своих литературных интересов и знакомств, печатался в «Русской мысли», сотрудничал в юмористических изданиях («Осколки», «Будильник», «Развлечение»). При всем этом он оставался прежде всего газетчиком. Чехов, начинавший вместе с Гиляровским почти в одних и тех же изданиях, уже в 1885 году считал, что его друг, как он его шутливо называл, «московский оберзнайка», сделался «в последнее время царьком московских репортеров»[17].
В одном из писем Чехов писал о Гиляровском: «Из этого человечины вырабатывается великолепный репортер»[18].
Как журналиста Гиляровского всегда привлекали судьбы простых людей, он не уставал выступать в их защиту, всегда интересовался социальной стороной дела и показывал подлинное лицо истинных виновников трагических для народа событий, поэтому его газетные выступления все чаще приобретали гражданское звучание, острый публицистический характер и привлекали внимание широкой общественности.
«Московский листок», в котором начал свою работу Гиляровский, не мог стать трибуной для журналиста, нередко выступавшего с резкими обличениями современных порядков.