— Лично я считаю, — начала Руфь, — что если человеку предоставляется случай испытать себя, то нужно им воспользоваться, а не прятаться в кусты. Жизнь коротка. И, как я наблюдаю, больше всего мы жалеем не о том, что когда-то совершили, а о том, чего не совершили.
— Ясно! — сказала Элси обрадованно. Бывает, женщине только и нужно, что получить разрешение.
На следующей неделе Марлен доложила, что в офисе Боббо все судачат по поводу Элси и босса — говорят; в среду вечером она задержалась в конторе после работы.
— Я в курсе, — сказала Руфь. — Она попросила оплатить ей сверхурочные.
Элси получила сверхурочные и продолжала получать их в течение шести последующих недель, а на седьмой, зайдя в агентство за жалованьем, она призналась Руфи:
— Для меня это больше, чем просто связь. Вы даже не можете себе представить, какой он! Он такой… такой необыкновенный!
— Значит, любовь?
Элси закусила нижнюю Губу мелкими жемчужными зубками и потупила голубые глазки.
— Не знаю, — сказала она. — Но любовник он просто бесподобный!
— А как же твой муж, Элси?
— Я люблю его, — сказала Элси, — но я в него не влюблена. Вы понимаете, что я имею в виду?
— О, да! — сказала Руфь.
— Только пока я не знаю, как он-то ко мне относится, — сказала Элси.
— А ты говорила ему… как его зовут? Боббо?.. как ты сама к нему относишься? — поинтересовалась Руфь.
— Нет, что вы! — сказала Элси. — Я не могу. Для меня это слишком серьезно — то, что я к нему чувствую.
— Но ведь и ты вправе рассчитывать на серьезное чувство, — сказала Руфь. — Скажи ему, что ты его любишь, не то он может подумать, будто ты ищешь легких развлечений, все равно с кем. Ему ведь, может, невдомек, что для тебя это все не просто так.
— Мне не хотелось бы его отпугнуть.
— Ну-ну, как же может такое признание его отпугнуть?
На следующий день Боббо позвонил в агентство и потребовал прислать замену Элси — в рамках гарантии, предусмотренной агентством.
— Конечно, сэр, — сказала Руфь голосом Весты Роз — безупречно вежливым и довольно-таки высоким. — Могу я поинтересоваться, чем вы не; довольны? Машинистка она отменная, работает быстро. И рекомендации прекрасные.
— Вполне возможно, — сказал Боббо. — Но уж очень она эмоциональна. А вообще, позвольте вам напомнить, по условиям вашей гарантии я не обязан давать какие бы то ни было объяснения — зато вы обязаны немедленно прислать замену.
— Будет сделано, сэр, — сказала Руфь.
— Мне кажется — или ваш голос мне откуда-то знаком? — спросил он.
— Не думаю, сэр, — сказала Руфь.
— А-а, все понятно, — сказал он. — Вы говорите, как моя мать.
— Приятно слышать, сэр, — сказала она. — А теперь, не будете ли вы так любезны попросить миссис Флауэр, не откладывая, заглянуть к нам в агентство.
— Она уже ушла, — сказал Боббо. — Слезы в три ручья. Почему — один Бог знает. Скажите, сотрудников мужского пола у вас, конечно, нет?
— Нет, сэр.
— Очень жаль, — сказал он и повесил трубку.
Элси пришла, заливаясь слезами. Она рассказала, что на днях призналась мужу в своей любви к Боббо, и он заявил: «Все, с меня довольно!» — и ушел от нее. Тогда она все рассказала Боббо — и как любит его тоже, а он сказал: «Это шантаж!» — и заявил, что она уволена, что он не позволит устраивать в офисе спектакли — у него нет на это ни времени, ни желания, дел и так невпроворот.
— Я-то думала, — всхлипывала Элси, — если спишь с шефом — карьера тебе обеспечена. Ну, там денег побольше, отпуск подольше, потом повысят в должности, потом еще что-нибудь. Все ерунда! Уволят в два счета, и дело с концом! Что я наделала, всю жизнь себе поломала!
— Жизнь на каждом шагу преподносит нам урок, — сказала Руфь. — Главное, чтобы эти уроки не проходили даром. Видимо, сейчас тебе больше всего хочется начать все сначала.
— Ах, если бы! — сказала Элси, у которой до этой минуты и в мыслях ничего такого не было.
— И лучше где-нибудь подальше отсюда — где тихо, спокойно и много красивых мужчин, скажем, в Новой Зеландии.
— Ах, Новая Зеландия — моя мечта! — вздохнула Элси. — Но где же мне взять денег на билет?
— И правда — где их взять? — сказала Руфь. — Как ограничена наша жизнь из-за того, что нам вечно не хватает такого пустяка — денег!
— Как все несправедливо! — воскликнула Элси.
— Я ведь мужу зачем рассказала? Хотела встряхнуть его немного. Откуда ж мне было знать, что он так это воспримет? А все Боббо виноват, мерзавец! Никогда ему не прощу!
— Есть одно испытанное средство — написать его даме, — посоветовала Руфь. — Она ведь тоже имеет право знать, что к чему.
— Отличная мысль! — вскричала Элси Флауэр и немедленно взялась за дело. Ответа она не получила.
— Наверное, ей просто наплевать! — обиженно сказала Элси.
— Сомневаюсь, — сказала Руфь.
— Какая я несчастная! — сказала Элси. — Он попользовался мною и выбросил, будто я мусор какой-то!
— Я чувствую себя ответственной за то, что произошло, — сказала Руфь. — Как-никак это я послала тебя к нему. Так что позволь от имени агентства вручить тебе…
И она вручила Элси два билета на самолет, оба первого класса — один до Люцерна рейсом швейцарской компании «Свиссэр», другой от Люцерна до Окленда самолетом компании «Кантас».
— Ух ты! Первым классом! — Элси не верила своим глазам. — Я привыкла, что женщины меня не очень-то, но вы… вы так ко мне относитесь!
— У меня будет к тебе небольшое поручение, — сказала Руфь. — В Швейцарии.
— Но мне не придется нарушать закон? — Элси немного нервничала — уж как-то все слишком гладко складывалось.
— Господи, с чего ты взяла! — сказала Руфь. — Пустячная финансовая операция. Не секрет же, что наше налоговое законодательство — совершеннейший кошмар, особенно в отношении женщин. В Швейцарии с этим гораздо лучше.
— Я постараюсь, — пообещала Элси. Она с легкостью дала себя уговорить, как это свойственно всем людям, когда путь к желанной цели преграждает какой-то не вполне ясный моральный принцип.
— Постойте-ка, — сказала она, разглядывая билеты. — Вот этот, до Окленда, выписан на имя Оливии Хони.
— Ах, да, — сказала Руфь. — Совсем забыла. Вот, возьми. — Она вручила Элси паспорт, без труда добытый при посредничестве молодого человека из студенческого кафе. Паспорт также был оформлен на имя Оливии Хони, и в него была вклеена очень удачная фотография Элси — в агентстве хранились фотографии всех сотрудниц, выполненные с большим мастерством. В графе «Возраст» значилось: «Двадцать один».
— Приятное имя, — заметила Элси.
— Кому-то, наверное, понравится, — сказала Руфь. — А кому-то нет.
— Имя Элси мне никогда не нравилось, — сказала Элси. — Ой, смотрите-ка! Я потеряла целых пять лет!
— Точнее сказать, приобрела, — сказала Руфь. — Пять лет жизни или, если угодно, пять лет молодости — впрочем, это, в сущности, одно и то же.
— Я согласна! — сказала Элси.
— Я знала, что ты согласишься, — кивнула Руфь.
— Кто ж откажется?
В общей сложности Руфь перевела с личного счета Боббо на их общий с ним счет порядка двух миллионов долларов. Затем она обратилась в один из швейцарских банков в Люцерне — швейцарские банки не задают лишних вопросов — и от имени Боббо попросила открыть у них новый общий счет, на который внесла чеком упомянутые два миллиона. Уведомление швейцарского банка, подтверждающее, что деньги благополучно поступили на счет, было перехвачено Ольгой со стола управляющего, и таким образом вся операция прошла как по маслу, ни у кого не вызвав подозрения. (В свою очередь, сестра Хопкинс официально усыновила Ольгиного больного малыша и тем самым развязала ей руки, чтобы она вновь могла вернуться на эстраду, к пению, — что та и сделала, притом весьма успешно.) Руфь тоже полетела в Люцерн, встретилась там с Элси, перевела всю сумму на счет, который Элси только-только успела открыть на свое имя, и стала ждать, пока банк подтвердит законность операции и счетом можно будет свободно пользоваться. Элси сняла все деньги, наличными, передала их Руфи, тепло расцеловала ее на прощание и скрылась в здании аэропорта — уже как Оливия Хони.