Лесная история
Солнце выглянуло краешком глаза из-за чёрного, но уже голубеющего слегка моря и увидело горы. Они вытянулись на целых сто пятьдесят километров, упираясь в засветившееся небо непокрытыми головами, теперь стыдливо зарумянившимися в лучах восходящего светила.
Секундами раньше столь же девственно заалели пышногрудые белые облака, которые теперь словно огромные парашюты зависли над неприступными стенами величественной горной крепости.
Принарядившись в пурпурные одеяния, и те и другие восхищали многообразием и тонкостью оттенков, начиная от яркой снежной белизны до едва просвечивающейся бледной розоватости, постепенно наполняющейся пунцовой пышностью и переходящей затем к пылающему огнём сочному румянцу.
Игра красок шла наверху, где небо уже торжествовало победу солнца, а чуть ниже, резко очерченной полосой фронта, всё ещё чёрный и хмурый после сна, подступал к этому празднику могучий лес.
Но вот ещё несколько мгновений, и блики веселья и радости упали со скал на деревья, и заулыбались осветлённые листья вековых буков, заискрились на солнце иглы пушистой крымской сосны, чувствующей себя равной среди лиственных великанов Крымских гор.
Первые солнечные лучи соскользнули по веткам на землю, и настроение счастья передалось, наконец, всем: птицам, зверушкам, насекомым, цветам и пахучим травам. Зазвенело вокруг, зачирикало, заплясало, закружилось. Ручеёк неприметный, казалось, молчавший в темноте, и тот возрадовался, плещется, сверкает струйками, пускает зайчики в глаза, журчит и будто бежит быстрее, проворнее.
В лесу начался день. Здесь, в горах южного берега Крыма у самой Ялты он приходит сверху, постепенно спускаясь в зону царствования крымской сосны и дальше в приморский шибляковый пояс, где вместе с чашечками цветов раскрываются двери жилищ человека, многоэтажных жилых домов, санаториев, гостиниц.
Они смотрели на просыпающиеся дома сверху – лес и сидящий на лесной скамеечке человек в синей фуражке. Это был его лес, его радость и боль.
Двое молодых людей, парень и девушка, поднимаясь по крутой горной тропе, вышли прямо на лесника. Девушка запыхалась при подъёме, что выдавало её неопытность, и она сразу же села на скамейку рядом с лесником.
– Я Дробот. Зовут меня Николай Иванович, – сразу представился тот.
– А я знаю. О вас вообще чуть ли не легенды ходят.
– Что же обо мне такое говорят? – усмехнулся Николай Иванович. – Лесник как лесник. Только и того, что долго работаю.
– Это так, – согласился Володя, присаживаясь на скамейку по другую сторону от лесника, так что тот теперь очутился между ним его спутницей Настенькой. – Но говорят, что вы, как никто умеете рассказывать легенды, что браконьеры вас боятся пуще огня и что есть у вас собака, которая недавно спасла вас, но как, я не знаю.
Лесник задумчиво снял с головы фуражку, потёр ладонью лысеющую голову, снова надел фуражку и собирался что-то сказать, но его прервала Настенька:
– Простите, Николай Иванович, у вас не бывает такого впечатления в лесу, что с вами кто-то рядом находится, а вы его не видите? Мне вот всё время кажется, что на меня кто-то смотрит. Я не боюсь, но такое ощущение. Может, в горах всегда так? Откровенно говоря, мне не по себе от этого. Я-то в лесу часто бываю, но то в Подмосковье, то на Украине в деревне у бабушки, где тоже нет гор, а тут в Ялтинских горах я впервые.
– А вы чувствительная девушка, – заметил лесник. – На вас действительно смотрят, но не пугайтесь. Я позову моего друга. – И он, слегка присвистнув, тихо скомандовал – Волк, ко мне!
Чуть впереди из-под широкой сосновой лапы молодой раскидистой крымской красавицы, опустившей свои ветви низко над землёй, неожиданно поднялся огромный чёрный ньюфаундленд и, подойдя к хозяину, сел на свой мохнатый хвост и уставился глазами в лицо человека, как бы спрашивая, зачем позвал.
Пёс был великолепен. Чёрная густая шерсть теперь отливала особым блеском на солнце, а только что под сосной, создавая видимость тени, была совершенно незаметна. Умные чёрные глаза, казалось, смотрели только на хозяина, но невозможно было поверить, что они не следят за каждым движением находящихся рядом людей. Мощные передние лапы собаки гиганта упирались в землю, и какое-то шестое чувство непонятным образом подсказывало, что стоит любому человеку поднять руку над хозяином, как она мгновенно будет схвачена широкими сильными челюстями преданного пса. Эксперименты проводить в таких случаях нежелательно.