За полгода мы должны пройти общевойсковую подготовку и овладеть теорией и практикой зенитной артиллерийской стрельбы. Из нас должны сделать командиров запаса зенитных артиллерийских взводов.
В то время командовал полком очень опытный командир, большой друг всего нового Владимир Михайлович Чернов, человек большой эрудиции и высокой культуры. Он был очень требовательным к нам, но еще больше — к подчиненным ему командирам, требовал, чтобы они относились к своим задачам и обязанностям не по-казенному, а вдумчиво и сознательно.
52
- Никогда не забуду его постоянных напоминаний о том, что мы находимся еще только в начальной стадии развития техники зенитной артиллерийской стрельбы, что авиация противника делает все большие успехи в отношении увеличения скорости и потолка своих полетов и что поэтому любые наши текущие усовершенствования в технике стрельбы могут со временем оказаться не только устаревшими, но и совсем непригодными.
Основным методом стрельбы по самолетам тогда был табличный метод. В специальных книжках-таблицах был приведен свод расчетных данных для стрельбы. Для всевозможных точек воздушного пространства в зоне досягаемости орудий заранее были рассчитаны установочные данные для прицела, дистанционной трубки взрывателя снаряда, угла упреждения и т. д. Но, для того чтобы пользоваться таблицами, надо было очень быстро и с большой точностью определить курс полета самолета, его высоту, скорость и местонахождение (т. е. дальность до него), а потом с минимальной потерей времени отыскать нужную графу в таблицах и с еще большей скоростью скомандовать найденные установочные данные орудийному расчету. Как бы быстро это ни делалось, уходили драгоценные секунды, в течение которых самолет мог далеко уйти от места засечки его, и вероятность встречи снаряда с ним катастрофически падала.
В условиях бурного развития авиации тех дней мы должны были не только непрерывно совершенствовать свои знания, но и сами в какой-то мере превратиться в «человека-автомата».
Однажды во время перерыва подходит к нам Владимир Михайлович и говорит:
— Ну как, товарищи? Как дается вам наша наука?
Вам, наверное, все это кажется пустяками по сравнению с вашими электронами, протонами и всякими другими «онами»? А я вот придерживаюсь на этот счет другого мнения.
Мы, конечно, к нему с расспросами: почему он считает свое дело сложным и трудным? Оказалось, что мы задели его «больную струнку», и он рассказал нам ряд случаев из своей жизни.
— Мне пришлось, — говорил он, - защищаться от самолетов еще в гражданскую войну. Было это в 1919 г. под Ямбургом. Какие были тогда самолеты? Можно сказать, «калоши» по сравнению с тем, что мы имеем сейчас. Но и они причиняли нам немало вреда на фронте — больше, конечно, тем, что нагоняли на нас страх.
53
— Но ведь тогда не было ни зенитных пушек, ни зенитных пулеметов, как же вы стреляли по ним? — спрашивали мы.
— В том-то и дело, что ничего этого тогда мы не имели, а стрелять по самолетам надо было. Вот мы и вооружались против них кто как мог, сами изобретали «новейшие средства». Делали деревянные подмостки, их почему-то называли «станками», и водружали на них свои трех дюймовые полевые пушки. Приладишься этак на «станок», и вроде как зенитная пушка получается — дуло в небо смотрит, а за хвостовую часть лафета его можно и поворачивать. Нашелся тогда толковый инженер-артиллерист Иванов, который и чертежи разработал. Потом так и стали называть эти подмостки «станками Иванова».
Стреляли на глазок, конечно. Приборов у нас тогда никаких не было и таблиц этих тоже не было.
Владимир Михайлович помолчал и продолжал:
— Я часто задумываюсь над нашим современным положением, и мне кажется, что мы сейчас еще не очень-то далеко ушли от «станков Иванова»: слишком сложны стали задачи, но почти столь же примитивны остались наши средства. Вы вот здесь все с высшим образованием: советские инженеры, учителя, ученые. Вам бы и к лицу задуматься над судьбами нашей техники. Неплохо бы заставить поработать на артиллеристов и эти ваши, как их, электроны. Кто знает, может быть, и среди вас найдутся артиллеристы, которым, наподобие Архимеда, не хватает только точки опоры, чтобы все перевернуть в нашем деле...
На меня этот разговор произвел большое впечатление. Я подолгу размышлял над его содержанием.
Постепенно и как-то незаметно задачи развития зенитной артиллерийской стрельбы стали мне роднее, я стал увлекаться ими.
Учебников по теории зенитной артиллерийской стрельбы в ту пору было мало, достать их было трудно. На занятиях мы, конечно, не могли всего запомнить, да и рассказывалось-то нам не все. Вот я и решил тогда написать книжку по теории зенитной артиллерийской стрельбы для внутринолкового обращения. Руководство полка меня в этом поддержало.