Смерть Клода принесла мне мир и покой. Желанную жизнь без страха и терзаний из-за воспоминаний о прошлом.
Я… Себастьян… Наши друзья и союзники… Все мы заплатили за это огромную цену. Каждый из нас свою. Но… Это того стоило.
— Регина! — послышался тревожный голос Себастьяна, который бежал вместе с остальными ко мне. Они видели, как аномалии «уходили», а значит, он знал, что Сиэль…
— Всё закончилось… — отозвалась я, слабо спускаясь вниз по ступенькам.
Мой взгляд, полный понимания и сочувствия встретился с взглядом бежавшего Михаэлиса.
Я прекрасно понимала, что он будет тосковать по мальчику. Снова…
— Понятно… Вот… Говнюк… — процедил сквозь зубы демон, склонив голову и сжав кулаки… Но это длилось лишь секунду, и потом он лишь слабо усмехнулся: — Ну, хоть не будет донимать спорами.
— Он тоже будет скучать по тебе… — я грустно улыбнулась в ответ, всё же, наконец, спустившись по лестнице.
Когда все подбежали ко мне, мой взор сразу же пробежался по Доросу и Зираэлле, которые выглядели уже достаточно слабыми. Видимо, на них сказалась не только битва, но и Дьявол, как и обещал, взял с них свою плату.
Оба были рады меня видеть, это было заметно по радости в их глазах, которая скрывалась после усталости.
Но я чувствовала, как они… Будто угасли…
От Зиры не чувствовалась демоническая сила, и как будто часть её оригинальности поблекла, волосы стали чуть темнее, а глаза обрели другой цвет.
А вот Дорос… Он будто прибавил лет десять. Если раньше греческий демон был подтянутым и молодым, то теперь на его лице читался возраст, морщины, пигментные пятна от солнца, словно укрытый веснушками.
Грусть, печаль и некая вина легли на моё сердце тяжёлым грузом, хоть я и старалась скрыть это от друзей, пытаясь сдержать ком, подступивший к горлу.
Мне было очень жаль, что отчасти по моей вине они лишились своих сил.
— Не печалься, — улыбнулся тепло Дорос, что встал позади меня и обнял за плечи. — Я пожил достаточно, чтобы уйти спокойнее.
— И я приложу все силы, чтобы Дорос жил спокойно и, может быть, подольше, — слабо улыбнулся Зигирилл, что пытался изо всех сил держать беспокойство о своём возлюбленном при себе и не казаться таким уж чувствительным невротиком.
— Постарайся, пожалуйста… — прошептала тихо я в ответ, на что получила понимающий и согласный кивок со стороны ангела.
— Не волнуйся и за меня, моя дорогая, — Зираэлла также ласково улыбнулась, коснувшись моего плеча. — Ты же знаешь, что со своим любимым жнецом я теперь точно не пропаду.
— Знаю… — я опустила глаза, всё же проронив несколько слезинок, а затем вновь прошептала: — Я очень сильно вас люблю… Вы стали для меня второй семьёй, которую я никогда и ни за что не забуду…
— Мы и будем семьёй. До самого конца, — с улыбкой ответили они, и все окружили меня, бережно обнимая, словно родители прижимали к себе своего ребёнка, желая пожалеть его и похвалить за отличный труд, за его первую и важную победу.
Я же обнимала их в ответ, желая запомнить этот важнейший момент в своей теперь вечной и бессмертной жизни.
В какой-то момент мне хотелось просто разреветься в объятьях своих друзей, своей второй семьи, от счастья и некой печали, смешанных сейчас воедино.
Впервые за долгое время я снова почувствовала себя той девушкой из приюта… Прежней собой. Только теперь у этой самой девушки было впереди светлое и по-настоящему счастливое будущее.
— Мы с тобой… — ласково прошептал все, кто был рядом. Даже Грелль, что обнял нас последним. Только Уильям воздержался от объятий, но снисходительно кивнул мне, и Айзек, который в последний раз взглянул на особняк.
— За тебя… Друг и брат, — прошептал он, величественно поклонившись.
— Теперь сущность Азбиля примет упокоение, где бы она сейчас ни оказалась, — негромко произнесла я, взглянув на его друга.
— Да… Теперь я могу уйти, — ответил спокойно Айзек, который повернулся к нам. — Не думаю, что я вам нужен.
— Айзек, я… Я не принуждаю тебя остаться с нами, если ты этого не хочешь, но… — начала, было, я, когда остальные осторожно разомкнули свои объятья и неторопливо отпустили меня.
Фамильяр закатил глаза от раздражения:
— Да когда же ты перестанешь мямлить…
Я взяла себя в руки и вздохнула:
— Я просто хочу сказать, что мы будем рады тебе в наших рядах по-прежнему. Даже не смотря на то, что ты та ещё заноза в заднице, — последнюю фразу я проговорила со смешливым фырканьем.
— То же самое могу сказать о тебе и Себастьяне, особенно, когда вы «сюсюкаетесь», — но фамильяр тяжело вздохнул и покачал головой. — Если не приду через неделю, значит, решил пойти быть свободным идиотом.