— Завтра должен Володя из Ленинграда прилететь, — говорит Дуся. — Скоро бы свадьба у них состоялась, со школы дружны были, любили друг друга…
«И хотя я очень страдаю без тебя, очень скучаю по тебе, но ведь это по-своему тоже счастье… Счастье, когда есть на свете человек, ради которого готов на все, который встает перед глазами, как только глаза закрываешь…» — предпоследнее письмо Володи.
«Надюша, ты стала мне дороже всех на свете. Одна только мысль потерять тебя…» — последнее письмо Володи три дня назад.
«Надя погибла исполнении служебных обязанностей», — телеграмма Володе от Дуси вчера ушла в Ленинград.
Дуся поводит плечами. В комнате сыро, прохладно: «Завтра Володя, наверное, прилетит…»
В комнату приходят еще ребята. Вошел пилот, вошла бортпроводница. Идут в комнату Нади. Уже поздняя ночь. Скоро рассвет.
У стола сумка с пластинками, которые Дуся купила подруге ко дню рождения. Так и не раскрыла сумки. Молчит приемник. Стучат часы-будильник…
— Эти часы ей подарило командование, — говорит Дуся. — И благодарность ей тогда объявили по управлению…
В апреле прошлого года при посадке во время очередного рейса у самолета загорелся правый двигатель. Бортпроводница Надежда Курченко уже знала об этом от командира экипажа. И все долгие, бесконечно долгие минуты до того момента, как шасси терпящего аварию самолета коснулось полосы, она с улыбкой разносила пассажирам конфеты. У кого-то заплакал ребенок, взяла на руки, убаюкала. Передав удивленной матери уснувшего сына, вела себя так, как будто ничего не случилось. И только когда машина благополучно завершила драматический полет, Надя рассказала, что пережила… Не было в тот час ни одного пассажира, который, узнав, что случилось в воздухе, не обнял бы Надю, не поблагодарил за поддержку, мужество, самообладание. Люди устно и письменно благодарили бортпроводницу. Руководство аэропорта преподнесло ей именные часы — вот этот будильник, что стучит сейчас на столе в этой комнате.
Каждая вещь в комнате, каждое слово друзей помогает понять, какой был у Нади характер.
Сулико Дадиани, бортпроводница:
— Я понимаю, вы думаете, когда человек вот так озаряет собой все вокруг, о нем нельзя говорить плохо. Вспоминать мелкие житейские обиды, перечислять недостатки. Нет, дело совсем не в том, что Нади уже нет с нами. Ее нельзя было не любить. Почему? Потому что были красивыми эта душа, это лицо… Говорят порою, что у нас, у стюардесс, заученные улыбки, по инструкции. Надя улыбалась, словно в каждом открывала друга. И люди не могли не чувствовать этого.
Гоги Пацация, секретарь комитета комсомола:
— Мы очень часто к месту и не к месту произносим слова: «Наш дружный, спаянный и т. п. коллектив». Наверное, настоящий коллектив — это обязательно яркие, интересные люди. Как Надя Курченко…
Гоги смотрит на товарищей…
— Надя была незаурядным человеком. Есть в армии обычай — зачислять героев навечно в список подразделения. Хотим, чтобы наша организация носила имя Надежды Курченко.
Мы говорили с Леонидом Романовичем Школьниковым, одним из руководителей сухумских авиаторов, уже за полночь, когда утихло небо над аэродромом.
— Редко бывает, чтобы человек вот так легко, просто, словно всегда был здесь своим, входил в нашу среду, как вошла Надя. Мы стараемся привить тому или иному работнику необходимые в нашем деле качества и нередко терпим неудачу, потому что не каждый любит работу, которую ему доверили. Таких и работа не любит. У Нади все было не так. Мы все отмечали ее необыкновенную требовательность к себе и к товарищам. И при всем этом — чистая девичья душа, нежная и красивая…
Люда Помазанова:
— Если был концерт в нашем клубе, Надя всегда участвовала. Любила читать стихи. Она очень хорошо читала Маяковского. Она на все находила время. И на поэзию, и на работу, была заместителем начальника «Комсомольского прожектора» аэропорта… Она на все находила время…
— Помните, как она «Мать» читала: в зале плакали люди? — вставляет Дуся.
— А вы помните, как она в походе, в горах, когда все устали и начали хныкать, пошла под дождем, веток набрала, костер разожгла?..
— Помним…
Над домом, над самой крышей дома, где мы сидим, прошел на посадку самолет…
— А помните, как в Тбилиси на спартакиаду ездили? — спросила Люда Помазанова. — Надя выручила всех. Заболела девушка, которая должна была бежать и прыгать в длину. Надя ее заменила, хоть вообще-то она баскетболом увлекалась. Правда, еще и туризмом. Недавно норму на значок «Турист СССР» сдала. Ну а тут видит такое дело: «Ладно, я и прыгать, — говорит, — буду и бежать. А вы только аплодируйте».