Через десять минут — в машину. Впереди непролазная грязь. Пять километров грязи. Это было только начало дороги, по которой предстояло пройти людям, начавшим борьбу за жизнь Чеботарева. Первыми на эту дорогу ступили работники участковой больницы: Иван Ильюшин, выпускник медицинского училища 1966 года, Любовь Ивановна Сиденкова, Вера Дьячкова — люди со стажем, вместе окончившие училище несколько лет назад.
Когда приехали в «Княвичский» и увидели Чеботарева — вздрогнули. Шок, большая потеря крови, переломы рук и ног. Ввели камфору, морфий. Начали накладывать шины в местах переломов. Одну, две, пять, десять. Десять переломов. Сердце человека работало через силу, но оно работало, и его слышали. Когда они сделали все, что могли, они поняли, что шок может в любую секунду остановить сердце больного. Вывести Чеботарева из этого состояния мог только врач — квалифицированный, подготовленный. Они были смелыми и честными работниками, но серьезные операции им были не под силу. В их участковой больнице врача не было. Ждали, но он не приехал. По разнарядке облздравотдела сюда направлялся выпускник Второго Московского медицинского института Подгало. Впрочем, об этом сейчас никто не думал. Оставалось два выхода. Первый: дозвониться до районной больницы — вызвать врача. Тут же выяснилось: вчера пронесся штормовой ветер — связь с районом повреждена. Где-то над мокрыми полями порваны провода.
Второй выход: везти в район самого больного.
Сейчас все: и Иван Ильюшин, и Вера Дьячкова, и Любовь Ивановна Сиденкова — не могут понять, как могли на это решиться. Главный врач района Сергей Григорьевич Климцов, хирург Евгений Васильевич Жуков, окончившие несколько лет назад институты, говорят: «Если бы это не произошло на наших глазах, мы бы с большим трудом поверили в возможность подобного случая. Транспортировать больного с глубоким шоком, потерей крови и десятью переломами даже по асфальту, даже полчаса — это почти невероятно. А тут…»
А тут было так: заправили трактор. Прицепили тележку. Все, кто мог, тащили в тележку солому. Летели матрацы. Работали как автоматы. Один раз замешкались. «Ладно, — сказали Домне Ивановне, — садитесь и вы».
Когда выехали на большак и стали приступами брать валуны грязи, клейкой, непроходимой, в которой танки в войну увязали по башни, вспомнили: до районной больницы тридцать шесть километров!..
Трактор «лез из кожи». Иван Ильюшин прыгал с тележки, увязал по колено в грязи, подталкивал сбоку, кричал наверх: «Есть?» — «Да, — отвечали, — есть, бьется». Это о пульсе Чеботарева, с него не снимали пальцев. А когда начинались большие ямы, брали Чеботарева на руки; так было три с половиной часа подряд. Выручил ливень. Он, как спаситель, пришел на большак, потоки дождя размывали грязь, лишали ее силы, цепкости. Сняли одежду, укрыли Чеботарева, продолжали тяжелый, бесконечный путь. Струи дождя сгорали на раскаленном капоте трактора, выл и срывался мотор, и тракторист простуженным голосом помогал мотору работать. «Ну, — говорил он мотору, — вытяни, братец, будь человеком».
И тогда показалась стена зеленых сосен — там стояла больница.
Чеботарева положили на операционный стол. Увидели — глубочайший, смертельный шок. Жизнь теплилась в «пограничной зоне». На последних секундах. В холле больницы стояли спасители — в больших сапогах, мокрой, измятой одежде.
Восемьдесят дней и ночей шла борьба за жизнь Чеботарева…
Потом наступил день и час, когда Николай открыл глаза, увидел большое окно, ветки сосен, белые, словно из гипса, облака.
Потом сделал первые шаги — сначала по палате, с костылями. Позже — по коридору.
«Ух ты, — сказал однажды няне, — хожу. Видели?»
…По той же дороге возвращались в совхоз. Только теперь вокруг лежали белые, чистые поля, и машина шла легко, словно по асфальту.
Встречать вышло все село. Чеботарев хотел что-то сказать всем и каждому, но только снял шапку, да так и стоял с непокрытой головой и смотрел на людей, как человек, который вернулся из дальних далей, таких далеких, что даже трудно вспомнить.
Я уезжал из Жуковки на закате солнца.
Сергей Григорьевич Климцов сказал: «А давайте-ка созвонимся с Княвичами, спросим, как там Коля сейчас — все же спокойней уедете». Созвонились. «Не повезло вам, — ответил женский голос, — Чеботарев в бригаду уехал, вернется к ночи. Весна на носу — сеять пора».
Над смоленской дорогой — облака.
Прощаемся на обочине дороги.