В 11 часов 36 минут раздался мощный глухой взрыв. Муссов и Цымбал первыми выбежали из правления. Над крышами домов, над низкими фруктовыми садами и пристанционными строениями сиял огненный столб с огромной шапкой черного дыма. От второго взрыва зазвенели стекла в домах. Бегущий к машине председатель сельского Совета Жужуленко прокричал на ходу: «Что-то на станции!»
В 600 метрах от вокзала, прямо у поста, случилась беда с нефтеналивным составом. Огнем были охвачены 37 завалившихся многотонных цистерн с нефтью, 10 вагонов с сухим грузом, 20 цистерн взорвались одновременно.
Первыми к морю бушующего огня прибыли Жужуленко, Войнич, Муссов и члены комитета комсомола колхоза имени Ленина. По улицам села Заветное, где располагалась центральная усадьба колхоза, бежали десятки людей.
Сообщения о происшествии, поступившие в самые разные административные центры, привели в движение механизм противопожарных служб и аварийных подразделений железной дороги. К месту крушения были направлены силы из Ставрополя, Невинномысска, Армавира, станции Кавказская, Минеральных Вод, Краснодара. Но первый вал огня, первые удары взрывных волн, первые выбросы горящей нефти должны были принять на себя те, кто находился рядом.
Зинаида Туровская была дома. Подойдя к окну, она вдруг увидела яркую вспышку света. В первое мгновение она не могла понять, что произошло: окно выходило на огороды, а саму станцию и место аварии закрывало длинное складское строение. Зинаида выбежала во двор, увидела старшего сына, семиклассника Сережу. Они открыли калитку и побежали в ту сторону, откуда валил дым.
Метров через двести из-за угла склада навстречу им выскочил человек. Пламя свисало у него с рукавов, он убегал от огня, но бежать больше не было сил. Он падал и с трудом поднимался снова. За ним по земле катился дымный вал. Туровской не было отпущено на раздумья и нескольких секунд. Беда шла со стороны станции. Станция их всегда была аккуратной, спокойной и уютной, и пассажиры были веселыми и приветливыми — заходили к Туровской в вокзальный буфет с шутками и улыбками, и она отвечала им шутками и улыбкой. Но все изменилось в одну секунду.
Туровская с трудом узнала в человеке, к которому подбежала и теперь срывала одежду, рабочего железнодорожного разъезда Якова Шпрангеля.
— Яков Андреевич! — причитала она и рвала рукава пиджака, рубашку, рассыпая красные искры, задыхаясь от едкого дыма.
— Сережа! Беги за подмогой, — закричала она.
Когда Сергей вернулся, лицо было в саже, пионерский галстук выбился из-под куртки. С ним были женщины, их соседки, они подхватили пострадавшего, и Зинаида поняла, что теперь его спасут непременно.
Сергей побежал через железную дорогу, на другую сторону станции. Им управляло не только острое мальчишеское любопытство, которое разжигалось опасностью. Он видел, как рисковали взрослые, как бились с огнем, в нем поднималось горячее чувство готовности принять участие в сражении, и, когда он увидел и осознал, что взрослых мало, что их не хватает, он стал взрослым тоже. Он бросился к домам, которым угрожал огонь. Из одного вывел старушку. Начал выбрасывать вещи. Метался по комнатам, проверяя, нет ли маленьких детей, и столкнулся нос к носу с приятелем — Мишей Ганжерой. Тут же увидел — на помощь взрослым прибежали почти все его одноклассники. Рядом с ним оказались Сережа Хусанов и Володя Тимиркаев. Они были возбуждены, смелы, решительны. А затем увидел и учителей: Веру Абрамовну Терновскую, Василия Ивановича Травкина, Николая Васильевича Торона.
Это были только первые минуты очень трудного для ребят жизненного экзамена…
Из ремонтных мастерских пробирались к полотну два кадровых железнодорожных рабочих: коммунист Петр Гребеньков и Александр Салий. Огонь отреза́л им путь — с одной стороны, другой, третьей… Справа стояли жилые времянки — вагоны на рельсах. Там уже был огонь. Гребеньков и Салий видели, что через минуту от вагончиков не останется и следа. Они не могли понять: где же люди? Почему никто не выбегает наружу? Позже выяснилось: взрослые были на работе, а детей — около 20 мальчишек и девчонок — увели на прогулку в село за 10 минут до аварии. Жизнь словно взяла под защиту свое будущее.
Гребеньков и Салий должны были успеть пробежать пространство между стеной огня и вагончиками, которые вот-вот вспыхнут. Салий почувствовал, как огонь коснулся его виска, щеки. Ожог был сильным, внезапным. И в это время справа, со стороны вагончиков, он услышал детский тонкий крик. Он думал, что ошибся, но крик услышал и Гребеньков, который еще в страшном грохоте войны научился различать человеческие голоса. Пятилетний мальчуган, почему-то оставшийся один дома, стоял на вагонных ступеньках в трусиках и майке, смотрел на бушующее вокруг пламя и плакал, призывая заметить его и вернуть в привычную жизнь. Гребенькову и Салию, как и Зинаиде Туровской, не было отпущено на раздумья и секунды. Они прикрыли руками лица и побежали на крик. Салий схватил мальчонку, и двое взрослых мужчин, прикрывая с двух сторон третьего, совсем маленького, прорвались сквозь огонь к деревьям посадки, в которой ревели бульдозеры, пробивая просеки для пожарных машин.