В 8.30 утра дежурный инспектор Орджоникидзевского отделения милиции принял сообщение о ружейной стрельбе в районе улицы Баумана.
В 8.35 оперативная группа находилась на пути к месту преступления.
Сотни взрослых, школьников столпились с двух сторон пятиэтажного дома. Подходили новые и новые люди. Через простреливаемое пространство еще шли трамваи. Преступник стрелял из окна первого этажа. Оперативная группа перекрыла подходы к дому. Руководитель группы капитан милиции Е. Ерохин, участковый инспектор П. Типтев и П. Макеев начали искать подходы к окну. Их товарищи зашли с другой стороны дома, ворвались в подъезд и пытались сорвать дверь квартиры. Два сотрудника милиции заняли позицию за углом соседнего дома. Макеев понимал, что они сейчас предпримут. Через несколько секунд пространство прошили пиротехнические патроны со специальной смесью. Но стрельба по окну из ракетницы ничего не дала — преступник неожиданно выставлял и прятал ствол, сам оставаясь за подоконником. Дым выходил в окно.
В это же время с крыш двух соседних домов по окну преступника открыли огонь два снайпера. Их пули также не достигали цели. Одновременно к месту происшествия примчалась вызванная дежурным милиции пожарная команда. Машина развернулась за стеной дома, пожарные размотали шланг. Тугая белая струя ударила в окно преступника.
Казалось, все. Все было сделано для обезвреживания вооруженного человека. Кольцо сжималось. И тут Макеев увидел в один миг — тонкие молодые тополя, идущую навстречу женщину с грудным ребенком на руках у серебристой ограды газовой колонки, ствол ружья. Он бросился к ограде через пустой двор, закричал женщине: «Спрячьтесь за дом!» — споткнулся о разноцветную детсадовскую скамеечку, покачнулся и в то же мгновение был сбит выстрелом в упор. Может быть, ему еще казалось, что он продолжает бежать к серебристой ограде и испуганной женщине. Может быть, шум жизни еще слышался в его ушах, словно далекая пурга, так как он жил еще несколько минут… Когда товарищи Петра ворвались в квартиру стрелявшего, они нашли его мертвым: он успел покончить с собой.
Петр Макеев в последний миг своей жизни видел женщину и ребенка. Он проявил мужество, защищая незнакомых ему людей, — это был высший миг его существования: отключиться от всего, кроме людей, которым грозит беда… У него была очень короткая жизнь.
Много было писем. Многие люди отдавали должное Петру Макееву. Многие искренне и глубоко сожалели о жизни, оборванной так внезапно. Но вот из Свердловска пришли вдруг два письма, примерно одинаковых по смыслу и резко отличающихся от всех остальных. Петр Макеев, писали их авторы, был, конечно, смелым, хорошим человеком. Но его последний поступок вряд ли можно назвать героическим — он скорее трагически нелеп. Ведь Макеев отдал жизнь в столкновении с больным — стрелявший был психически ненормальным человеком, прятавшим в тайнике оружие. Он отобрал жизнь Макеева. Вот что выяснилось при расследовании обстоятельств драмы…
«На мой взгляд, — ответил я авторам писем, — это не так. Я бы мог привести много примеров, опровергающих ваше толкование поведения людей в подобных обстоятельствах. Но здесь, видимо, надо опровергать ясной и простой мыслью, являющейся, по крайней мере для меня, мыслью бесспорной. Если человек бросается на помощь другим и погибает — он отдает свою жизнь людям, которых он защищал. Он отдает свою жизнь только им, а не кому-нибудь другому. Она не достается тому, кто ее оборвал — будь он здоров или болен. В этом и только в этом светлая суть подвига».
ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА
Во все районы вокруг аэропорта Минеральные Воды ушло сообщение: терпит бедствие пассажирский самолет. Просьба организовать поиск. Самолет будет вынужден садиться вне аэродрома…
— Включаем автопилот, — сказал командир экипажа и посмотрел вниз, на белую пустыню облаков.
Самолет шел на высоте 10 тысяч метров. Светило солнце. Системы борта работали нормально. 68 пассажиров смотрели в иллюминаторы. Кавказский хребет был укрыт облаками.
Штурман услышал щелчок и увидел красные лампочки. Сигналы говорили об одновременном отказе четырех генераторов. Автомат ввел в действие аварийное электропитание. Второстепенные приборы отключились.
Штурман доложил командиру:
— Отказ генераторов.
— Понял по автопилоту, — сказал командир. Вспыхнуло табло командира: переход на аккумулятор. Электричество стало поступать только на жизненно важные точки: авиагоризонт командира, радиокомпас и радиостанцию штурмана. Ради экономии.