В это время в коридоре штаба зазвонил телефон. Завгородний покосился на него, но не встал, уходить не хотелось.
Он закричал:
– Старшина, ты посмотри, у него обмотка размоталась. Он же сейчас запутается и упадет. Прямо со смеху умрешь. И зачем только такое чучело в армию берут, а, старшина?
А телефон в коридоре звонил все настойчивей и громче. Завгородний неохотно поднялся и вошел в штаб.
– Слушаю, капитан Завгородний,– вяло сказал он в трубку.
Расстояние между деревней Красное и местом расположения части составляло километров сто двадцать, а может быть, больше, слышимость была отвратительная, голос лейтенанта Мелешко забивали какой-то треск, музыка, и капитан Завгородний с трудом понял, в чем дело. Сначала он даже не придал сообщению лейтенанта должного значения и вознамерился вернуться к прерванному зрелищу, но по дороге от телефона к дверям до него дошел смысл того, что он только что услыхал. И, осознав случившееся, он застегнул ворот гимнастерки, отер сапог о сапог и пошел докладывать начальнику штаба.
Постучав кулаком в дверь (начальник штаба был несколько глуховат), Завгородний, не дожидаясь ответа, приоткрыл ее и, переступив порог, закричал:
– Разрешите войти, товарищ майор?
– Не разрешаю,– тихо сказал майор, не поднимая головы от своих бумажек.
Но Завгородний не обратил на его слова никакого внимания, он не помнил случая, чтобы начальник штаба кому-либо что-либо разрешил.
– Разрешите доложить, товарищ майор?
– Не разрешаю.– Майор поднял голову от бумаг.– Что у вас за вид, кпитан? Не бриты, пуговицы и сапоги не начищены.
– Пошел ты…– вполголоса сказал капитан и весело посмотрел майору в глаза.
По губам капитана начштаба понял примерный смысл сказанного, но не был уверен в этом, поскольку вообще не мог себе представить, чтобы младший по званию дерзил старшему. Поэтому он сделал вид, что не понял капитана, и продолжал свое:
– Если вам не на что купить крем в военторге, я вам могу подарить баночку.
– Спасибо, товарищ майор,– вежливо сказал Завгородний.– Разрешите доложить: у лейтенанта Мелешко отказал мотор, и он сел на вынужденную.
– Куда сел?– не понял начштаба.
– На землю.
– Перестаньте острить. Я вас спрашиваю, где именно приземлился Малешко.
– Возле деревни Красное.
– Что же делать?– Он растерянно посмотрел на Завгороднего.
Тот пожал плечами.
– Вы начальник, вам виднее. По-моему, надо доложить командиру полка.
Начальник штаба и раньше не отличался большой смелостью по отношению к вышестоящим командирам, но теперь, по причине глухоты, боялся их еще больше, помня, что его в любое время могут уволить в запас.
– Командир сейчас занят,– сказал он,– руководит полетами.
– Вынужденная посадка – летное происшествие,– напомнил Завгородний.– Командир должен знать.
– Значит, вы думаете, удобно отрывать командира для этого дела?
Завгородний промолчал.
– А может, Мелешко сам как-нибудь справится с этим? Завгородний посмотрел на него с сочувствием. Начштаба перевелся сюда из пехоты и мало понимал в летном деле.
– Разрешите отлучиться из части, товариш майор. Я сам доложу командиру.
– Вот и правильно,– обрадовался майор.– Вы сами идите и доложите ему от своего имени. Вы дежурный по части и имеете право. Постойте, Завгородний. Как же вы уйдете? А вдруг в части что-нибудь случится.
Но Завгородний уже не слышал его, он вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Примерно через час он вернулся в штаб с командиром полка подполковником Опаликовым и с инженером полка Кудлаем.
В штабе к тому времени оказался еще подполковник Пахомов, командир батальона аэродромного обслуживания. Он выяснял с начальником штаба какие-то свои дела и при появлении Опаликова хотел уйти, но тот его задержал. Стали обсуждать, что делать. Кудлай сказал, что на складе запасных моторов нет, а из дивизии раньше, чем через неделю ничего не получишь. Завгородний предложил отстыковать крылья погрузить самолет на автомобиль и привезти сюда. Начальник штаба предложил тащить самолет на буксире, чем вызвал презрительную ухмылку Завгороднего. Подполковник Пахомов молчал и что-то отмечал в своем блокнотике, проявляя усердие в службе.
Опаликов слушал говоривших насмешливо. Потом встал, прошел из угла в угол.
– Заслушав и обсудив всю ту хреновину, которую каждый из вас нес здесь в меру своих способностей, я пришел к выводу, что самолет мы оставим на месте до прибытия мотора. Если тащить его сто двадцать километров на автомобиле, то от него останутся только дрова. А пока там надо поставить караул, хотя бы от пацанов, чтобы не растащили приборную доску. Это тебя касается. Он махнул рукой в сторону Пахомова.
Подполковник Пахомов положил блокнот на подоконник и встал.
– Извините, ничего не получится,– робко сказал он.
Хотя он был чином равен Опаликову, возрастом старше и непосредственно ему не подчинялся, Пахомов чувствовал превосходство Опаликова над собой, знал, что тот ближе к начальству, раньше его станет полковником, и поэтому обращался к нему на Вы.
– Это почему еще не получится?– нетерпеливо спросил Опаликов.
Он не любил никаких возражений.
– Вся комендантская рота вторую неделю в карауле, и сменить некем.– Пахомов взял блокнот и заглянул в него.
Семь человек в лазарете, двенадцать на лесозаготовках, один в отпуске. Все.
– Ну хоть одного можно найти? Хоть завалящего какогонибудь. Пусть он там поспит возле машины, лишь бы было с кого спросить.
– Ни одного, товариш подполковник,– при этом Пахомов сделал такое жалкое лицо, что не поверить ему было никак невозможно.
– Да, дело плохо,– задумался Опаликов и тут же вскрикнул:– Ура! Нашел! Послушай-ка, пошли-ка ты этого… как его… боец у тебя есть такой зачуханный, на лошади ездит.
– Чонкин, что ли?– не поверил Пахомов.
– Конечно, Чонкин. До чего же я все-таки умный человек,– удивился Опаликов и хлопнул себя по лбу ладонью.
– Так он же…– попробовал возразить Пахомов.
– Что он?
– На кухню дрова некому будет возить.
– Незаменимых людей у нас нет,– сказал командир полка. Этот тезис был апробирован. Подполковник Пахомов не посмел ничего возразить.