Явился вопрос, как спустить лодку, как отойти от берега, не быв залитым прибойными волнами? Приготовления его для этого были просты и оригинальны. Он собирал большие камни весом около пуда, но не окатанные и круглые, а угловатые, неровные, рубил деревья и сносил их к лодкам. Скоро все разъяснилось; дело в том, что пустая лодка первой же волной непременно будет или перевернута вверх дном, если рискнет отойти от берега во время прибоя, или же будет выброшена на камни и разбита в щепки. Необходимо ее сначала загрузить с тем, чтобы придать ей положение более устойчивое и с тем, чтобы по выходе в море груз этот немедленно выбросить за борт. Карпуша уложил в лодку камни, приготовил вальки, посадил орочей на места к веслам, а сам остался на берегу и долго пристально смотрел на воду. Выждав момент, когда самый большой вал с ревом и с пеной разлился на прибрежной гальке и вслед за ним наступило временное затишье, он вдруг сразу ослабил канат и толкнул лодку. Вследствие свой тяжести она быстро покатилась по валькам к воде. Тревожные ожидания… Лодка вошла уже в воду и несколько отделилась от берега, привычные гребцы орочи налегли уже на весла. В этот момент, с ловкостью кошки, Карпушка прыгнул на корму ее. Нашла очередная волна и высоко подбросила вверх утлую «аккэна». Был момент, когда лодка находилась под углом в 40°. Ничего! Руль был в умелых, опытных руках. Несмотря на сильный толчок, Карпушка устоял на ногах (орочи правят кормовым веслом стоя, особенно во время свежей погоды). Ветер трепал его длинные волосы, брызги и пена заливали ему лицо, а он как будто и не замечает этого. Он весело махнул нам рукой на прощанье и что-то стал говорить с гребцами. Один из орочей начал выбрасывать из лодки камни. Вслед за первой волной прошла вторая, за нею третья, и пошла легкая лодка, словно утка в море, нырять от одного гребня к другому. С берега хорошо было видно, как лодка и Карпушка, и гребцы его то высоко вздымались кверху, то совсем пропадали в выемках между волнами. Лодка все удалялась, она становилась все меньше и меньше, а Карпушка все еще стоял на руле.
Мы забыли про бурю, все внимание, мысли и зрение были сосредоточены на лодке. Начавший накрапывать дождь заставил нас вернуться к палатке. К вечеру буря успокоилась. Дождь снова начал лить потоками.
Успел ли Карпушка обогнуть мыс. Св. Николая до маяка?
Море бушевало всю ночь.
XXIV
20 сентября мы дошли до озера Гыджу. Здесь было очень много птиц.
Шла рыба… Большие морские чайки стаями сопровождали ее. Они с криками подолгу кружились в воздухе, опускались разом все на воду, опять подымались и то и дело перелетали с одного места на другое. Их было так много, что там, где они садились стаями, поверхность моря белела, как бы от пены или снега. Все вообще чайки удивительно стройные птицы. Как легко они садятся на воду, снимаются и подымаются снова на воздух! Как хорошо они летают и подобно хищным могут парить, не производя движений крыльями! Они удивительно изящны, когда сидят на воде: чуть только одно брюшко касается водной поверхности, весь корпус наверху; хвост приподнят; снежно-белое оперение резко выделяется на темном фоне воды. Как красивы, когда на своих высоких, сравнительно, ногах, они стоят на вершине черной каменной глыбы и своими выразительными черными глазами равнодушно и без опасения поглядывают на людей и на проходящие мимо лодки. Большой ястреб гонялся почему-то за одной чайкой, и как только она садилась на воду он не трогал ее, подымался кверху и парил над нею неподвижно, но, едва чайка снималась и пробовала лететь, он стремительно бросался на нее, стараясь нанести ей сильные удары своим клювом. Чайка снова опускалась на воду и снова ястреб подымался на воздух. Мы ушли далеко; так и не удалось узнать, чем кончилось это преследование и почему ястреб преследовал только одну чайку, хотя у нее ничего не было в клюве? Почему он не трогал других чаек и почему все остальные чайки не выражали ни испуга, ни беспокойства? Они свободно без опаски перелетали за рыбой, нисколько не опасаясь крылатого хищника. Очень может быть, что они понимали, что в данном случае орлан бессилен и что в конце концов он устанет и волей-неволей должен будет оставить преследуемую чайку в покое.
Мартыны садились несколько поодаль — они сидели спокойно и, казалось, мало интересовались рыбой. Эти большие птицы на воде и в воздухе кажутся птицами средней величины и только, когда они убиты и взяты в руки, поражают своими размерами. Из шести измеренных экземпляров получились в среднем выводе следующие цифры. Длина птицы от конца клюва до конца хвоста 52 см, ширина размера крыльев 1 м 20 ом, длина хвоста- 14 см и расстояние от корня хвоста до конца крыльев, когда они сложены сбоку, по сторонам тела птицы — 21 ом.
Среди этих птиц мелькали и чистики и буревестники.
Это последние — Fulmarus — с удивительною легкостью держались в воздухе и при полете своем постоянно поворачивали свою красивую голову то в ту, то в другую сторону. Для этих «длиннокрылых», казалось, и встречный свежий ветер не может служить помехой. Буревестников что-то влекло к югу. В течение целого дня они летели вдоль берега и именно только в этом направлении — и не было видно ни одной птицы, которая шла бы на север.
На мысах около камней держались бакланы. Длинные, с вытянутыми шеями они сидели на камнях, зорко всматривались в приближающегося врага — человека и ни разу не подпускали к себе на расстояние обыкновенного ружейного выстрела. От воды они подымаются еще тяжелее, чем нырки, но летают хорошо и подолгу могут держаться в воздухе. Эти «веслоногие» в стае придерживаются порядка и при полете выстраиваются вереницей, как гуси, но никогда не поднимаются так высоко, как последние, чаще же всего они летают над самой поверхностью воды и, когда снимаются, то подолгу хлопают по ней своими крыльями. Если одинокий баклан обгоняет лодку, он непременно над ней станет описывать большие круги, то залетая далеко вперед, то возвращаясь назад до тех пор, пока где-нибудь в стороне не покажется другая такая же или похожая на него птица. При полете он сильно машет крыльями. Когда он летит над головой, и если в это время смотреть на него снизу, то видно, как при каждом взмахе крыльями весь корпус его тела вздрагивает, и это вздрагивание передается и на вытянутую его шею. Когда баклан плывет, все тело его погружено в воду так, что только верхняя часть спины, шея и голова находятся над поверхностью. Поэтому дробью трудно убить баклана, н нетерпеливый охотник будет вынужден выпустить много зарядов в подраненную птицу, пока случайная дробинка не попадет ей в голову и не остановит ее бегства и нырянья в воду.
Из винтовки с дальнего расстояния нам удалось убить двух птиц. Это оказались Phalaerocorax carbo. Этих птиц, как и каме-нушек, можно было бы назвать «бакланами-каменщиками». Хотя они, подобно первым, и не устраивают своих гнезд в камнях, в расщелинах между ними, зато они постоянно в большом количестве держатся на мысах, далеко выдающихся в море. Тут они сидят и на карнизах, и иногда очень высоко над водой во время прибоя. Тут же у них и гнезда, где-нибудь на выступе, но непременно на таком месте, чтобы ни снизу, ни сверху хищные четвероногие не могли бы его достать и разорить. Однако ниже той границы, до которой достигают волны во время самого большого волнения, бакланы гнезд себе не устраивают. Такие места заметны еще издали; вся скала белеет от помета, точно вымазанная известью.
Часто можно видеть, как птицы эти подолгу кружатся около мысов. Они то подымаются на воздух, выше, чем при обыкновенном полете, то опускаются низко к воде, летят над самой ее поверхностью, едва не задевая волны и, описав большой круг, снова подлетают к скале, начинают учащенно махать своими крыльями и, видимо, хотят сесть на место, но вдруг неожиданно быстро отлетают в сторону, опять несутся от берега, опять описывают огромный круг, вновь подлетают к той же скале и снова, как бы оборвавшись, летят обратно в море. При самом внимательном осмотре моря, неба, самой скалы и всей вообще окружающей обстановки нельзя заметить ничего такого, что могло бы им внушать чувство страха и не позволяло бы им сесть на камни. Ни орлов, ни других каких-либо мелких хищных животных, вроде лисицы, хорька или ласки, нигде не видно. А так как некоторые из них после долгого летанья по воздуху все же садились на свое место для отдыха, то отсюда можно вывести только одно заключение — такие странные полеты бакланов около своего жилища доставляют им, видимо, просто удовольствие и забаву.