Командиръ мой возвратился изъ Петербурга вскорѣ послѣ нашего пріѣзда, и я, поспѣшивъ къ нему, стоявшему въ домѣ отца своего, имѣлъ удовольствіе узнать, что пребываніе его въ Петербургѣ было хотя самое кратковременное и онъ хотя самъ не получилъ ничего от императрицы, для чего онъ наиболѣе ѣздилъ, и едва ли удалось ему ее видѣть, но мнѣ разсказалъ, что успѣлъ будто сдѣлать одолженіе и, по обѣщанію своему, сына моего не только выпросить въ сержанты, но заочно ввести его и въ дѣйствительную службу. Симъ увѣреніемъ своимъ обрадовалъ онъ не только меня, но и все мое семейство, и 9-е число февраля, въ которое мы о семъ узнали, было для насъ очень радостнымъ. Однако, послѣ открылось, что все сіе было, неправда, и онъ сохвасталъ, и ему ничего въ пользу его тогда не удалось сдѣлать, и радость наша была по-пустому.
Далѣе помню я, что сему сыну своему удалось мнѣ показать невиданныя имъ еще всѣ натуральныя и искусственныя рѣдкости, находящіяся въ домѣ г. Демидова. Вновь пріобрѣтенный нами знакомецъ Лука Семеновичъ Емельяновъ, будучи знакомъ въ семъ домѣ, доставилъ намъ сей случай и свозилъ насъ въ сей домъ, въ отсутствіе хозяина, и мы всё- и — всё пересматривали, сколько хотѣли; чѣмъ и доставилъ я сыну своему превеликое удовольствіе.
Въ разсужденіе старшей моей дочери льстились — было мы надеждою, не произойдетъ ли какое сватовство, поелику былъ тогда въ Москвѣ и г. Каверинъ, съ своимъ сыномъ, и мы съ нимъ видались. Но скоро увидѣли, что ничему не бывать, и что у нихъ свататься на умѣ не было. Итакъ, имѣла она только случай нѣсколько разъ побывать опять съ сестрами своими въ маскарадахъ и въ театрѣ, а впрочемъ, не разъ ѣзжала съ нами по гостямъ разнымъ и спознакомливалась часъ-отъ-часу больше со свѣтомъ.
Кромѣ прежнихъ нашихъ знакомыхъ живущихъ въ Москвѣ, были мы нѣсколько разъ и у прежняго моего подкомандующаго Петра Алексѣевича Верещагина, продолжающаго съ нами прежнее знакомство и дружбу; также къ госпожѣ Олицовой; другу и куму моему Василію Ѳедоровичу Шушерину и къ другимъ многимъ, случившимся тогда быть въ Москвѣ.
Съ пріятелемъ моимъ, издателемъ моего «Экономическаго Магазина», Николаемъ Ивановичемъ Новиковымъ я также не одинъ разъ видѣлся и бывалъ всегда осыпаемъ от него ласками и благопріятствомъ. Онъ во всю мою бытность нѣсколько разъ покушался заманить къ себѣ на вечеринку, но я, вѣдая какія онѣ у него бывали, оттого по-прежнему поотклонялся. А кромѣ дѣлъ нашихъ по «Магазину», вручилъ ему еще переводъ свой «Герфортъ и Клара», для напечатанія; однако, сіе учинить ему какъ-то не удалось, а онъ затерялъ, только сей мой переводъ и сдѣлалъ то, что труды мои пропали тщетно.
Не одинъ разъ видѣлся я также и съ прежнимъ моимъ издателемъ и знакомцемъ г. Ридигеромъ и опять накупилъ у него нѣсколько книгъ нѣмецкихъ и французскихъ. Впрочемъ, памятно мнѣ, что я въ сію мою бытность купилъ въ рядахъ и тотъ прекрасный микроскопъ, которымъ впослѣдствіи времени мы такъ много утѣшались; а для ѣзды себѣ новую четверомѣстную карету, ибо прежняя уже поизъѣздилась.
Симъ образомъ въ разныхъ занятіяхъ и сколько съ одной стороны въ разныхъ увеселеніяхъ, а съ другой—въ безпрерывныхъ хлопотахъ и безпокойствахъ, проживши въ Москвѣ съ цѣлый мѣсяцъ и растерявъ въ ней нѣсколько сотъ рублей, пустились мы 24-го февраля въ обратный путь. И заѣхавъ опять въ свое Дворениново, повидались съ братомъ Михаиломъ Матвѣевичемъ и переночевавъ тутъ, заѣзжали опять на перепутьи въ Федешево, а въ Тулѣ, побывавъ у командира своего, наконецъ въ послѣдній день февраля, возвратились благополучно въ Богородицкъ и обрадовали остававшихся тутъ родныхъ нашихъ своимъ пріѣздомъ.
Тутъ, разобравшись и повидавшись со всѣми нашими городскими пріятелями и знакомцами, не успѣлъ я еще порядочно отдохнуть и едва только присѣсть и приняться за продолженіе своего «Магазина», какъ потребовали меня опять по нѣкоторымъ волостнымъ надобностямъ въ Тулу, и какъ дорогѣ случилось быть опять прескверной и от бывшей, въ первыя числы марта, оттепели испортившейся, то претерпѣлъ и въ сію короткую поѣздку опять превеликое безпокойство. А что того хуже и для меня досаднѣе было, что не успѣлъ я возвратиться домой и пробыть тутъ одни сутки, къ превеликому огорченію моему, получилъ я повелѣніе, чтобъ опять скакать въ Тулу. Тогда призывалъ меня къ себѣ мой командиръ, а въ сей разъ, пріѣхавшій на самое короткое время въ Тулу, самъ намѣстникъ. Что было дѣлать! Хотя крайне не хотѣлось, но принужденъ былъ велѣть опять запрягать лошадей и поспѣшать въ Тулу заставать намѣстника. Но какъ ни спѣшилъ, но, пріѣхавъ въ Тулу, услышалъ, что намѣстникъ часовъ толь- за пять до моего пріѣзда уѣхалъ въ Калугу. Господи! какая тогда чувствуемая была мною досада. Г. Давыдовъ сказывалъ мнѣ, что намѣстнику неотмѣнно со мною, и надобно было, и хотѣлось видѣться, и потому совѣтовалъ мнѣ подхватить почтовыхъ лошадей и пуститься скорѣе вслѣдъ за нимъ. «Можетъ быть, говорилъ онъ, не застанете-ль вы его на заводѣ, находящемся на дорогѣ. Онъ хотѣлъ тамъ у заводчика обѣдать, а не то, вы должны будете ѣхать къ нему въ Калугу». Что было дѣлать! Принужденъ былѣ», послѣдуя его совѣту и подхватя почтовыхъ въ бездѣльной кибитчонкѣ, гнать по сущей бездорожицѣ вслѣдъ за онымъ. Но не досада ли еще вящая? Какъ мы съ ямщикомъ ни напрягали всѣхъ своихъ силъ и какъ ни гнали лошадей, но, прискакавъ на заводъ, услышали, что намѣстникъ только что оттуда и не болѣе какъ за полчаса выѣхалъ.