Но всѣ помянутыя неудовольствія и безпокойствы душевныя были далеко еще не всѣ претерпѣнныя мною въ теченіе дня сего, а надобно было присовокупиться къ нимъ еще одному и довольно важному. Надобно было получить еще ввечеру одно неожидаемое и странное письмо, но от кого-жъ?.... от г-на Салтанова. Мнѣ сказано было еще по-утру, что человѣкъ его меня дожидается. И какъ я тотчасъ догадался, что тутъ чему-нибудь быть надобно, то старался я убѣгать его во весь тотъ день. Однако не ушелъ. Онъ не полѣнился дожидаться меня въ домѣ моёмъ даже за полночь и, поймавъ меня, письмо свое мнѣ подалъ. Я удивился, читая оное, и не зналъ, что мнѣ отвѣтствовать, ибо г. Салтановъ сватался уже напрямки за дочь мою и требовалъ отвѣта; но какъ домашніе мои всѣ уже тогда спали, то отложилъ я дѣло сіе до утрева.
Поутру, проснувшись, по обыкновенію своему, задолго еще до свѣта, переговорилъ я о томъ съ своими семьянинками. И какъ и онѣ изъявили желаніе свое, чтобъ намъ какимъ-нибудь образомъ от сего невыгоднаго жениха отвязаться, то сперва, для придуманія какъ бы написать письмо лучше, вздумал-было я продержать человѣка до отъѣзда г. Давыдова, имѣвшаго намѣреніе въ тотъ день послѣ обѣда от насъ отправиться. Но какъ человѣкъ предсталъ предъ меня опять еще до свѣта и требовалъ отвѣта, то перемѣнилъ я свои мысли и, пользуясь предлогомъ крайняго недосуга и что мнѣ истинно, тогда не до того было, чтобъ помышлять о такомъ важномъ дѣлѣ,—написалъ къ нему учтивое, короткое, но ничего незначущее отвѣтное письмо и съ нимъ человѣка сего отправилъ. А сіе и положило конецъ сему сватовству.
Какъ скоро проснулся мой командиръ, то пошелъ я къ нему, и тутъ прежде всего началось у насъ дѣло и разговоръ объ учителѣ. Но какъ удивился я, нашедъ г. Давыдова совсѣмъ съ перемѣнившимися объ немъ мыслями. Ввечеру предслѣдующаго дня положил-было онъ совсѣмъ кассировать школу и бездѣльника сего помеломъ выгнать совсѣмъ изъ селенія, а тогда расположился, чтобъ наказать его палками и дать мнѣ ордеръ, чтобъ продержать его двѣ недѣли подъ карауломъ и чтобъ ему не жить болѣе въ школѣ. «Боже мой! подумалъ я тогда самъ въ себѣ, такова ли наказанія достоинъ сей бездѣльникъ и негодяй за его проказы!» Но какъ дѣлать было мнѣ нечего, то спѣшилъ представить ему одного мужика, жалующагося на самого-жъ сего бездѣльника о взятіи съ него обманомъ взяток . Тотчасъ тогда поставлены были оба они на одну доску. Онъ преминулъ въ томъ запираться, но какъ былъ онъ мужикомъ уличенъ, то при всѣхъ и получилъ сей бездѣльникъ опредѣленное наказаніе его палками, но столь легкое, что онъ того и не почувствовалъ и, по грубіянству своему, самъ тому равно какъ и посаженію его подъ караулъ насмѣхаться началъ.
Послѣ сего страннаго и смѣшнаго наказанія, занялись мы съ нимъ другими дѣлами, относящимися до волости, а потомъ пришелъ одинъ изъ нашихъ поповъ, Филиппъ, просить его окрестить новорожденную свою дочь съ старшею моею дочерью. Какъ и онъ на то охотно согласился и симъ крестинамъ надлежало быть въ моемъ домѣ, то и пошли всѣ ко мнѣ, и я принужденъ былъ дать опять у себя для всѣхъ большой обѣдъ; и хотя доставилъ онъ мнѣ новые убытки въ разсужденіи покупныхъ винъ, которыми я всѣхъ поить былъ долженъ, но какъ былъ сей обѣдъ уже прощальный и онъ вскорѣ послѣ обѣда от насъ въ обратный путь свой въ Тулу и поѣхалъ, то я о томъ, уже и не охнулъ, а радъ былъ, что сжилъ наконецъ съ рукъ гостей столь неугомонныхъ и для меня убыточныхъ и безпокойныхъ, и остался опять на свободѣ.
А симъ кончу я письмо сіе, сказавъ вамъ, что я есмь вашъ, и прочее.
(Декабря 13-го дня 1810 года).
БОЛѢЗНИ
Письмо 234
Любезный пріятель! Сживъ съ рукъ нашихъ гостей и почувствовавъ от бывшихъ при нихъ тягостныхъ безпокойствъ такое облегченіе, какъ бы свалилось съ плечъ нашихъ превеликое бремя, и радуясь ихъ отъѣзду, говорили мы между собою: «Ну, слава Богу! теперь мы сколько-нибудь отдохнемъ и от безпрерывныхъ нашихъ безпокойствъ душевныхъ и тѣлесныхъ успокоимся и пособеремся духомѣ». Но, ахъ! какъ мы обманулись въ своихъ надеждахъ! Намъ и въ умъ тогда не приходило, что насъ ожидало уже новое и несравненно всѣхъ тѣхъ чувствительнѣйшее и такое безпокойство, которое не только всѣхъ насъ озаботило до чрезвычайности, но и весь духъ нашъ встревожило и всмутило. Не успѣлъ настать послѣдующій день, какъ сказываетъ намъ сынъ нашъ, что у него голова что-то побаливаетъ. Сперва мы-было и не уважили сего, и думали, что это ничего не значитъ. Но какъ къ вечеру не только голова продолжала у него болѣть, но сдѣлался въ немъ уже и жаръ, то и позаботились мы уже и гораздо и спѣшили помогать ему кое-какими домашними средствами. Но смущеніе наше увеличилось еще несравненно больше, когда, вставъ на другой день, нашли мы его гораздо въ худшемъ еще состояніи, и такъ от увеличившейся болѣзни ослабѣвшаго, что онъ слёгъ даже въ постель; а что того еще было хуже, то занемогла такимъ же образомъ и старшая дочь наша. И мы объ обѣихъ (sic) ихъ стали уже опасаться, чтобъ не слегли они горячкою. Господи! какъ были мы тогда сею нечаянностію перетревожены. Ну-ка скорѣй посылать за нашимъ лѣкаремъ и ну- ка просить его, чтобъ онъ помогъ бѣднякамъ больнымъ н ашимъ. Сей былъ хотя самъ нездоровъ, но, любя насъ, пренебрегъ собственную болѣзнь свою и къ намъ пріѣхалъ и снабдилъ ихъ своими лѣкарствами.