Иногда Кирзнер заходил в комнату, где работал Алексей Иванович, обнимал его за плечи, говорил:
— Скучаешь, Алеша? Потерпи немного. Скоро будут и новые пароходы, и новые плавания. Приходите сегодня чай пить с Айной. Пока морковный.
Алексей Иванович привык к своей службе, к квартире на Даевом переулке и в общем-то отдыхал от всего, что пришлось пережить за последние месяцы. Ему даже казалось, что Кирзнер сознательно взял его к себе, чтобы дать работу поспокойнее. Зато товарищи его по оперативной работе не знали покоя ни днем ни ночью. Не знал покоя и Бруно Федорович. Редкий вечер его не вызывали по телефону из дома.
19
В Таврическом дворце шел Второй конгресс Коммунистического Интернационала. Зал был переполнен. Алексей Иванович сидел в пятом ряду и все еще никак не мог поверить, что он участник этого исторического события. А получилось все так неожиданно!..
Однажды раздался телефонный звонок. Алексей Иванович поднял трубку.
— I want to speak to mister Long[31], — послышался знакомый голос, но Алексей никак не мог сообразить, кто в Москве может называть его «мистер Лонг», но тут на другом конце провода засмеялись, и по этому раскатистому смеху он безошибочно узнал Артема.
— Федор Андреевич! Ты? Вот не ждал! Какими судьбами?
— Я, я… Не забыл еще английский язык? Ладно, давай срочно приезжай ко мне. Есть дело. Пиши адрес гостиницы… Гуд бай! Жду.
Когда Алексей вошел в гостиничный номер, то сразу попал в крепкие руки Артема. Бритоголовый, загорелый, с черными усиками и блестящими черными глазами, одетый в военную гимнастерку, подпоясанную широким кожаным ремнем, он чем-то напоминал татарина. Алексей подметил это сходство и, смеясь, сказал:
— Настоящий Чингисхан! Где ты так загорел? Совсем черный.
— О, брат ты мой! Я ведь с юга. Забыл? Сидел в Донбассе, работал председателем Донецкого губисполкома. А у нас там такая жарища, не дай бог. Прямо как в Австралии. Ну ладно, обо всем расскажу позже. Главное другое. Вот что, дорогой мой. Девятнадцатого июля в Питере открывается Второй конгресс Коминтерна. Я на него и приехал. Приглашали представителей социалистических партий всех стран. Ты будешь присутствовать на конгрессе делегатом от Австралии с правом совещательного голоса. Мы утрясем этот вопрос с Уайтом. Тебе полезно побыть там, послушать Ленина. Увидишь, как рабочие всего мира тянутся к Советскому государству. Может быть, возникнет необходимость сказать что-нибудь, ну тогда скажешь. Согласен?
— Согласен ли? Не могу выразить свою радость. Когда ехать?
— Я позвоню.
Вскоре Артем сообщил:
— Готовься. Бруно дали указание, чтобы он тебя отпустил. Поедем вместе семнадцатого.
И вот он живет в гостинице «Знаменская» в Петрограде.
Несколько дней назад он в первый раз пришел в Таврический дворец, занял свое место и с волнением стал ожидать выступления Ленина. В повестке дня было написано, что первый доклад будет делать он. Делегаты и гости негромко переговаривались. Заседание еще не началось. Алексей Иванович никогда прежде не бывал в Таврическом дворце. Торжественность момента и сознание того, что он сейчас увидит Ленина, создавали приподнятое настроение и какую-то праздничность. И когда объявили: «Слово для доклада предоставляется товарищу Ленину», люди встали со своих мест, зааплодировали. На трибуну энергичным шагом прошел Владимир Ильич. Он выглядел как-то проще, обыденнее, чем на портретах, которые видел Алексей раньше. Не смолкая гремели аплодисменты. Делегаты улыбались, скандировали одно слово:
— Ленин! Ленин! Ленин!
Владимир Ильич поднял руку, хотел что-то сказать, но овация продолжалась. Аплодисменты затухали и вспыхивали с новой силой. С большим трудом удалось установить спокойствие в зале. Ленин начал свой доклад. Он говорил о международном положении и задачах Коммунистического Интернационала. Говорил ясно, просто, конкретно. После шумной овации в зале наступила такая тишина, что было слышно, как делегаты переворачивают листки своих записных книжек. И хотя доклад длился довольно долго, Алексей Иванович не заметил, как пролетело время. Так захватило его то, что говорил оратор. Все было интересным и значимым.
Ленин закончил свою речь. Он собрал листки и направился в президиум. Алексей Иванович бешено, до боли в ладонях зааплодировал. Правильно! Он вспомнил рабочих Австралии. Если бы они были едины, то стали бы хозяевами положения. А зал гремел в восторженных аплодисментах. Все повторилось сначала. Люди стояли и кричали: