— Я тебе по секрету сказал. Никому не говори, — хитро подмигивал боцман. — На каком лучше, не знаю, а вот на каком хуже… На наших тоже не сахар был. А в общем, матросу везде хуже.
По рассказам Круминьша выходило, что морская работа самая тяжелая, неблагодарная и плохо оплачиваемая.
— Это не есть настоящее дело для простой человек. Если ты, конечно, капитан или старший механик, тогда можно набить карман. А матрос?.. Матрос нет. Ну, кое-что на контрабанде зарабатывали. Деньги не держались. Пропивали всё. Как придешь в порт после моря, и пошло…
— Учиться надо было на штурмана.
— Эх ты, голова-капуста! Учиться… А где пети-мети, а кто семью кормить будет? Я городской. У меня хозяйства нет…
Лешка не очень верил Круминьшу. Просто ему не повезло в жизни или пропивал много. Отец рассказывал о плавании по-другому. Интереснее. О разных городах, невиданных птицах и животных, о людях с цветной кожей, их жизни и обычаях. Про океан, бури, кораблекрушения… Лешке все казалось удивительным. Отец всегда становился грустным, когда вспоминал свою молодость.
Как-то Лешка спросил:
— Пап, ты недоволен, что стал моряком?
— Да как тебе сказать, Леша… — задумчиво ответил отец, постукивая пальцами по столу. — Не знаю… Много повидал, многому выучился… Но того, чего хотел, не достиг… Не вышло.
— А чего ты хотел?
— Мечтал стать кораблестроителем. Не вышло. Денег не хватило.
— При чем тут деньги?
— Как при чем? После того как моего отца арестовали, жилось нам очень трудно. Я же тебе рассказывал. Дядя Сережа, брат моей матери, помог мне получить образование. Платил за учение сначала в гимназии, потом в мореходных классах, за уроки английского языка. Он служил в лесничестве, детей не имел. Ко мне относился хорошо, но когда я заикнулся о том, что хочу стать корабельным инженером, и слушать не стал. Из-за денег. Дорого. Конечно… Надо было ехать в Петербург учиться, новую жизнь начинать. Столица, дороговизна… Сложно все. Потом с мамой познакомился… Ты появился…
При упоминании о матери отец замолчал. Замолчал и Лешка. Мать умерла два года назад от воспаления легких. Неожиданно. Трагически. Ей было всего тридцать четыре года. Она никогда не унывала. Невзгоды и неприятности переносила с улыбкой, не жаловалась. Она читала сыну сказки, гуляла вместе с ним и учила французскому языку. Отец очень любил ее, а Лешка боготворил.
Вторым кумиром для Алексея был дед Никандр. С его именем дома связывали легенды. Деда Лешка не помнил, но по портрету, висевшему в комнате, хорошо представлял его. Подстриженный в кружок, с густой черной бородой, черными насмешливыми глазами, крупным хрящеватым носом и улыбкой, открывавшей белые зубы, он напоминал внуку не то Степана Разина, не то Ермака, в общем, кого-то из смелых, рискованных и сильных людей. Да и на самом деле Никандр Чибисов был таким.
Кузнец (он работал в каретной мастерской) Никандр бунтовал, призывал к свержению царя и его чиновников.
— Борец за правду был, — с уважением говорил Иван Никандрович сыну. — Ничего и никого не боялся. Силу необыкновенную имел. Железные прутья руками гнул.
Лешке представлялось, как дед ходил искать правду, помогал бедным, наказывал жестоких богачей… Вроде Дубровского.
Когда Лешка подрос, отец рассказал ему о деде уже по-другому. Про его арест, про жандармов, про то, как он бросил в лицо судье: «Можете судить. Все равно вам каюк будет. Всё сметем…»
Никандр погиб на каторге, в Сибири. Память его в семье чтили. Лешке очень хотелось походить на него, как-то проявить себя, да все случая не представлялось.
После смерти матери Лешка с отцом остались вдвоем в маленькой квартире на Марининской и столовались рядом в пансионате тетушки Парвиене. Отец замкнулся в себе, избегал общества, отдавая свободное время книгам. Иногда он садился у темного окна и глядел в ночь остановившимися глазами. Папироса давно потухла, а он и не думал прикуривать ее снова. Он мог сидеть так часами, молчать, забыв о еде и времени. Тогда Лешке становилось бесконечно жаль отца, но он не знал, как утешить его, что сказать…
Чибисовы жили дружно. Лешка уважал отца, а отец Лешку. Они понимали друг друга с полуслова.
Лешку непреодолимо влекло к себе море. Когда он еще учился во втором классе, то сказал отцу:
— Я, пожалуй, пойду в моряки, папа.
Иван Никандрович удивленно взглянул на сына:
— Не уверен, Леша, что ты выбрал то, что надо. Но и отговаривать не стану. Кончишь реальное, выбирай сам. Конечно, когда молод, морская служба кажется интересной. Кругозор у человека становится шире. Он много видит, появляется возможность сравнивать, узнать, где люди живут лучше.