Практически тут же вышли в свет «Уложения для управления Большой действующей армией». Одним из секретных дополнений этого важного законодательного акта было образование Высшей воинской полиции, на которую и была впервые возложена организация военной контрразведки.
Уже в марте 1812 года все инструкции были разосланы в войска, а в апреле они были дополнены «Кратким руководством для директора Высшей воинской полиции», составленным лично Барклаем.
Михаил Богданович был уверен в том, что «надобно вести против Наполеона такую войну, к которой он еще не привык».
Что же касается Высшей воинской полиции, на которую легли контрразведывательные функции, то у нее имелись представители при каждой из трех действовавших в начале войны русских армий, а в 1-й Западной армии, находившейся под непосредственным руководством Барклая, ее представлял сын французского эмигранта Яков Иванович де Санглен. Он прибыл в армию в марте 1812 года, как было сказано, «для выполнения миссий наисекретнейших». Этот человек родился в Москве и до этого был преподавателем Московского университета. В 1807 году он оставил преподавание и был причислен к штабу князя П.М. Волконского, занимавшегося изучением военной организации во Франции. В 1810 году он перешел на службу в Министерство полиции, под начальство генерала А.Д. Балашова. А с 17 апреля он стал директором Высшей воинской полиции при военном министре, то есть руководителем всей русской военной контрразведки.
Дуэль двух разведок
Перед войной люди де Санглена были заняты в основном выявлением наполеоновской шпионской агентуры в западных губерниях, после же начала боевых действий их главной задачей стал сбор сведений о передвижениях войск противника.
В городах, занятых Великой армией, из местных граждан были созданы законспирированные группы, связь с которыми поддерживали сотрудники Высшей воинской полиции. Специальная группа занималась добыванием языков.
Что же касается борьбы с вражеской агентурой в России, то в документах того времени фигурируют 98 лиц, разыскивавшихся по подозрению в шпионаже. В любом случае, бесспорным фактом остается следующее: контрразведывательная деятельность в России в те времена была организована гораздо лучше, чем во Франции.
В качестве примеров успешно проведенных акций можно привести аресты еще в 1811 году эльзасского купца Франсуа-Ксавье Гуртера (он во всем сознался и до 1816 года просидел в тюрьме), отставного ротмистра польской службы Друза (при нем был обнаружен план Динабургской крепости, но ему удалось бежать из-под стражи), жителя Белостока Хаима Цыгана (он оказался двойным агентом, и его показания о злоупотреблениях на границе неоднократно пересылались военному министру).
А еще перед войной была обнаружена разведгруппа, действовавшая в Бресте (из группы были арестованы Станислав Сокович и Кастан Езерский), отдан под суд ряд агентов на Украине (были осуждены за шпионаж таможенник Грознов, дворяне Игнатий Гаевский и Август Петри), взяты под стражу поручик Загурский, агент для связи Адам Стецкий, а также один из матерых асов польской «глубокой разведки» генерал Ян-Генрик Володкович. Последний, кстати, пользовался личным уважением Наполеона, и его имя ныне значится на Триумфальной арке в Париже. Он был арестован в марте 1812 года, отправлен в Тамбов и оставался там до конца апреля 1814 года.
Уже в ходе военных действий были выявлены: в Риге — купец Карл Цебе (он был послан в разведку под видом доктора и выполнял задание прусского генерала Людвига Йорка фон Вартенбурга), в Санкт-Петербурге — дворянин Иван Мобургень, посланный туда для сбора сведений генералом Сокольницким, возглавлявшим военно-оперативную разведку Великой армии, входившим в свиту Наполеона и именовавшимся шефом «специальной службы».
В Главной квартире русской армии был обезврежен шпион Иван Левкович, направленный туда в июле 1812 года, на Дону взяли руководителя особой разведгруппы полковника французской службы Александра Платера, имевшего фальшивый паспорт на имя некоего Збиевского.
Военные агенты Барклая
Но это все будет потом, а пока же до начала наполеоновского вторжения в Россию оставалось немногим более двух лет. Но в правительственных, и особенно военных, кругах Франции и России уже сознавали, что новый военный конфликт между двумя великими державами неизбежен.