«Дела на евреев» в Италии заводила не итальянская полиция, а германские эсэсовские следователи при содействии местных информаторов. На суде в мае 1999 года, когда шел процесс над начальником СС в Лигурии с 1943 по 1945 годы ныне 90-летним Зигфридом Энгелем, выяснилось, что после войны на провокаторов и тех, кто непосредственно преследовал евреев в Лигурии во времена Муссолини, было заведено 695 «фашикол» — личных дел для передачи в суд, но все они пропали.
В главной прокуратуре в 1946 году собралось 2274 дела по обвинению тех, кто громил еврейские дома, но и здесь не осталось и следа. Впрочем, никто особенно и не пытался провести дознание и установить, где же эти «секретные фашиколи». Летом 1994 года произошла «юридическая сенсация»: в одном пыльном, заваленном старыми бумагами шкафу были обнаружены дела далеких военных лет. Но разбираться с ними не стали — вспомнили, что в 1955 году после вступления ФРГ в НАТО многие дела подпали под амнистию в Италии, а с 1960 года должны были оказаться в железных сейфах, в архивах.
• Расстреливайте и ни в чем себе не отказывайте. Знайте: только мертвецы надежно умеют хранить молчание.
• Итальянец должен воспитать в себе закаленного, безжалостного, полного ненависти гражданина, и чем менее привлекательным он будет, тем лучше.
• К весне 1939 года, когда конфискация еврейского имущества впервые в Италии приняла повсеместный характер, Муссолини ставил цель так организовать антисемитскую кампанию, чтобы, как он говорил, «привить буржуазии — вялой по природе, пессимистичной и обожающей иностранцев — империалистический образ мышления».
ГЛАВА III
«ПОХОД НА РИМ» И ДАЛЬШЕ В ТОТАЛИТАРИЗМ
Каждый народ управляется элитой. Но элиту надо создать. И каков народ, такова и его «элита». Иначе говоря, каждому — свое…
24 октября 1922 года. Неаполь, театр Сан-Карло. Здесь открылся съезд фашистов, в поддержку которых в город у подножия Везувия съехались более 40 тысяч чернорубашечников из всех районов страны. В день открытия съезда Муссолини, словно ультиматум, произнес свою «тронную речь». В ней сформулировал свои радикальные требования, начинавшиеся, как рефрен, словами: «Мы хотим».
«Мы хотим роспуска палаты, смены избирательной системы, проведения новых выборов. Мы хотим пять портфелей и комиссариат авиации в новом министерстве. Мы хотим и требуем для себя министерство иностранных дел, военное, морское, труда и общественных работ. Я уверен, что никто не сочтет эти требования чрезмерными».
После съезда в Неаполе прошел парад фашистов. И Муссолини на террасе в гостинице «Везувий» в узком кругу единомышленников принял окончательное решение о «походе на Рим» с 27–28 октября 1922 года. (Штаб-квартира была в номере 212.)
Главный штаб организации марша находился в Перудже, но Муссолини из номера 212 в отеле «Везувий» в Неаполе поехал в Милан, где, по конфиденциальным сведениям, он получил от банкиров 20 миллионов лир для финансирования фашистского «похода на Рим». Цифра эта и сам факт получения денег от банкиров держались в строжайшем секрете, и тот, кто «ворошил эту тему», рисковал головой. Никакой документации, расписок, бухгалтерских отчетов об этой «политико-экономической сделке», понятно, не осталось.
Но в 10 часов 42 минуты 30 октября Муссолини уверенно выходил на римский вокзал в качестве главы нового кабинета министров. В то же самое время по всем дорогам, ведущим в Рим, в Вечный город без всяких помех и сопротивления вступили колонны ликовавших фашистов.
Фашизм не бывает тихим и незаметным. Его приход не бывает бесшумным. Но приход фашизма — это, как тогда говорили, дым под дверь дома перед большим пожаром.
Свое первое фашистское правительство Муссолини сделал коалиционным и не распустил парламент. Откуда такая лояльность, здравомыслие, демократизм? Каждый мог оценивать этот факт по-своему. Но вот что на публике высказал в парламенте 16 ноября 1922 года лично новый премьер, объясняя свой временный политический выбор на первом этапе: «Я мог бы воспользоваться победой. Я мог бы превратить это темное и серое здание в солдатский бивуак. Я мог бы разогнать парламент и сформировать чисто фашистское правительство. Тем не менее я составил правительство коалиционное (портфели министров промышленности, торговли, сельского хозяйства, общественных работ получили представители крупного капитала), чтобы призвать на помощь истощенной Италии всех — независимо от партий, — кто хочет спасти ее. Я не хочу править вопреки палате. Но палата должна понять, что от нее самой зависит, жить ли ей еще два дня или два года (фактически приговор парламенту был вынесен). Мы требуем всей полноты власти, ибо хотим полной ответственности и возлагаем ее на себя». И палата депутатов покорно проголосовала за вотум доверия кабинету дуче.