«В целях производства дорожного и промышленного строительства в районе Верхней Колымы Совет Труда и Обороны постановляет:
Организовать в непосредственном ведении Совета Труда и Обороны Государственный трест, именуемый сокращенно Дальстрой»17.
Что главное в приведенной выше короткой преамбуле и в первом пункте этого постановления?
Судя по тексту, цели, ради которых создавался новый греет, — вовсе не добыча золота, а дорожное (прежде всего!) и промышленное строительство.
Поэтому и в название треста вынесено лишь это главное для него слово: «строй». Первая же его половина — «Даль» говорит о том, что строительство будет вестись в дальних районах, а еще точнее — на Дальнем Востоке.
Казалось бы, все предельно просто: создается обычная строительная организация для работы в отдаленном районе России. Но, прочитав первый пункт постановления, сразу спотыкаешься на необычном — чрезвычайном подчинении этого треста. Все обычные тресты находились в подчинении обычных хозяйственных ведомств — в те времена таковыми были в СССР отраслевые наркоматы. Промышленное строительство входило в структуру одного из них — Наркомата тяжелой промышленности. Однако, как мы видим из текста постановления, данный наркомат к тресту «Дальстрой» никакого отношения не имел.
Логично задать вопрос: какой же другой наркомат будет руководить Дальстроем? Почему-то такой вопрос у исследователей даже не вставал.
К сожалению, авторы предыдущих публикаций о Дальстрое, принимая за чистую монету положение о том, что трест находится «в непосредственном ведении» СТО, не дали себе груда разобраться, что же в действительности означала эта странная запись.
Попытаемся это сделать — здесь. Прежде всего, следует попять, что Совет Труда и Обороны не был органом оперативного управления народным хозяйством: этим занимались, как мы уже говорили, ВСНХ и соответствующие отраслевые наркоматы. В советских энциклопедиях и справочниках о функциях СТО можно найти всего несколько слов, фактически ничего о нем не говорящих.
Чтобы разобраться, как Совет Труда и Обороны мог руководить строительным трестом, пришлось прочитать протоколы СТО почти за десять лет. Оказалось, что под этим названием действовал суженный состав Совнаркома, куда были включены заместители председателя СНК и руководители нескольких самых важных Наркоматов, в том числе, конечно, военного и карательного. Руководство партии было представлено Сталиным. Однако Генеральный секретарь посещал заседания СТО очень редко, это видно полистан с подписями присутствовавших: его подпись можно встретить за все годы лишь несколько раз.
Руководил СТО председатель Совнаркома.
И вот, лишь прочитав протоколы заседаний Совета Труда и Обороны, стало ясно, что государственный орган с таким громким названием выполнял в те годы, в основном, распределительные функции. В условиях перманентного дефицита он непрерывно делил по ведомствам, стройкам, предприятиям и организациям материально-технические ресурсы, а порой также и продовольствие.
И вот такой, чисто распределительный орган должен был, судя по его постановлению № 516 от 13 ноября 1931 года, оперативно руководить работой нового строительного треста.
Скажем со всей ответственностью: Совет Труда и Обороны был просто не способен выполнять эту задачу: он не имел ни механизма подобных действий, ни соответствующего штатного аппарата.
Таким образом, в реальности это и не предполагалось.
Пункт о подчинении Дальстроя непосредственно СТО, мягко говоря, был лишь политическим прикрытием правды, которую посчитали недопустимым вписывать в государственные документы: эта правда была секретной.
Надо сказать откровенно: за постановлением СТО стояли такие секреты, которые показывать в то время было опасно.
Исследователям и раньше было известно, что за два дня до заседания СТО постановление на тему Колымы принял Центральный Комитет ВКП(б).
Это постановление глухо упоминается в более поздних документах треста «Дальстрой», хранящихся в Магаданском государственном архиве. Однако нигде и никогда не раскрывается его содержание. И даже название — не известно. Поэтому все исследователи, которые писали о постановлении ЦК ВКП(б), как бы подразумевали, что содержание этого документа совпадает с постановлением СТО. Ведь была дурная традиция нашей власти: вначале партийный орган что-то решал, а потом орган советской власти, выполняя указания партии, повторял партийное решение.
Несколько раз попытки разыскать названный документ предпринимали автор данной работы. Уже в конце 1980-х годов, когда архивохранилища приоткрылись для ученых, в Центральном партийном архиве КПСС, в Москве, удалось получить доступ к картотеке постановлений ЦК партии 30-х годов. Главным ориентиром была дата: 11 ноября 1931 года. Во всех опубликованных работах говорилось, что именно в этот день ЦК ВКП (б) принял документ, который так хотелось увидеть.