Снимая членов партии и комсомольцев с работы, он на их места ставил осужденных в прошлом за контрреволюционные выступления. Так поставил вместо снятого члена партии Смирнова заведующим участка Соболева, осужденного по 58-й статье. Зная, что смотритель Васильев, осужденный за контрреволюционную троцкистскую деятельность, ведет на прииске вредительскую работу, мер никаких не принимал»116.
По приговору выездной сессии Военного трибунала 1-й Краснознаменной Дальневосточной армии Кудзиев был отправлен в лагерь, где и скончался в 1943 году.
Здесь надо обратить внимание на одну существенную деталь, связанную с репрессиями в 1936–1937 годах против выдуманных троцкистов и вредителей в Дальстрое. Вначале подобные дела, сфабрикованные местным управлением НКВД, рассматривал народный суд Нагаево-Магаданского района, созданный еще при организации Дальстроя. Судебной работой там занимались люди со специальным юридическим образованием, для которых, в силу их подготовки и опыта, имели значение все атрибуты судебного процесса, в том числе и такие, как доказанность или недоказанность обвинения. Безусловно, члены этого суда, как и все граждане Советского Союза, подвергались все более интенсивной идеологической обработке. Однако процесс оболванивания профессиональных юристов, как теперь видно, шел более замедленно. В некоторых случаях, когда сотрудники УНКВД готовили дела на обвиняемых, используя уж слишком примитивную ложь, суд принимал оправдательные решения.
Несколько подобных прецедентов, безусловно, очень неприятных для Берзина, произошли в 1937 году.
Так, уже упоминавшийся в нашем рассказе Гассельгрен в своих воспоминаниях пишет о том, как в конце 1936 года, когда он строил в Нагаево Марчеканский судоремонтный завод (его называли тогда: завод № 2), его обвинили «в занижении норм выработки, в послаблении заключенным». Сфальсифицированное дело по обвинению Гассельгрена и еще двух строителей дальстроевское УНКВД направило в нарсуд Нагаево-Магаданского района. В конце января 1937 года суд рассмотрел представленные материалы и дело прекратил «за недоказанностью преступления».117
Еще большим провалом окончился судебный процесс, организованный Берзиным над группой действительных «неотошедших» троцкистов, уже отбывавших предшествующие приговоры в колымских лагерях. Эта группа во главе с бывшим членом президиума ВЦИК Кролем и его товарищем Барановским, как мы помним, добивалась от лагерной администрации более мягких условий содержания и некоторого ослабления режима изоляции. Чтобы обвинить этих людей в контрреволюционной деятельности, УНКВД Дальстроя заслало в их ряды провокатора, который информировал чекистов обо всем, что происходило в этой группе.
Осведомителя звали Борис Княжицкий, и он потом исповедовался своему старому другу Байтальскому в этом предательстве. Княжицкий так вспоминал этот эпизод:
«— Я бывая у начальника Управления[21] дома запросто. И вот мне начальник заявил: для юридического оформления процесса меня придется расшифровать, Чтобы я выступил в процессе. Я согласился. Ну, думаю, конец моей гнусной роли! Пусть считают меня «раскаявшимся троцкистом», но не провокатором.
Начальник мне заявляет:
— Теперь, Борис, слушай задание, слушай внимательно. Ты должен будешь дать письменные показания и устно — на суде о том, что троцкисты здесь, на Колыме, во главе с Самуилом Кролем подготавливали вооруженное восстание, восстание с помощью и при поддержке Америки и Японии…
Два раза откладывался суд. Устанавливали виновность: одних ранее намеченных исключали из списка, другими пополняли.
Продолжался суд около трех месяцев. Заседания систематически прерывались… Актив троцкистов обвинили в подготовке восстания, диверсиях, вредительстве, а также в связи с международной буржуазией»118.
В воспоминаниях другого бывшего колымского заключенного Яроцкого сохранилось описание хода судебного процесса над этой группой троцкистов. Процесс вел Нагаево-Магаданский народный суд.
«В Магаданском клубе, где проходил этот процесс, было довольно много народа. Подсудимым разрешалось задавать вопросы свидетелям, требовать свидетелей защиты и т. д. Кроль превратил этот процесс в трибуну для своих взглядов. На вопрос, кого он желает привлечь в качестве свидетелей, Кроль сказал:
— Пусть вызовут Эрнста Тельмана и Ларго Кабальеро. Они вам скажут, какой я контрреволюционер.
Обнаружилось, что Кроль знает, кто, когда и где умер во время голодовки. Он называл действительные факты и имена. Когда его спросили, какие вещественные доказательства он хочет иметь на суде, он ответил: