Конечно, она не обладает зрением совы. Акула ночью видит не лучше нас. Зато, помимо глаз, она имеет другие органы чувств, каких нет у нас. И все они уведомляют акулу о том, что происходит вокруг нее во тьме. В распоряжении акулы "боковая линия", состоящая из сенсорных мешочков, колбочек Лоренцини… Хотя роль каждого из этих органов как следует еще не изучена, мы, во всяком случае, имеем представление о диапазоне сведений, которые они поставляют акуле, — это колебания воды, гидростатическое давление, вкусовые ощущения, химический состав воды, звуки, запахи. Целый ряд способов восприятия, столь же богатого, как и у нас. У акулы даже больше средств улавливать малейший оттенок в изменении окружающей ее среды и, возможно, испытывать весьма сложные эмоции. А еще утверждают, будто это примитивное существо!
Танец людей и рыб
Стоит удалиться от кораллового массива хотя бы на десяток метров, как глубина резко увеличивается; именно в этих-то синих глубинах и водятся стаи крупных рыб. Возле Шаб-Руми я отыскал идеальное место для съемки новой серии кадров. Вода изумительно прозрачна, в серебристых бликах косяками ходят ставриды, "рыбы-старухи", рыбы-хирурги, платаксы.
3 июня. Пять человек, облачившись в новые гидрокостюмы, совершают погружение. Расходясь веером, они плывут навстречу стае крупных ставрид, а мы снимаем все это. Обе группы, люди и рыбы, сходятся и расходятся несколько раз, словно неожиданно для себя придумав увлекательную игру. Как зачарованные, мы смотрим на эту карусель, в которой, как бы руководимые единой волей, кружатся и люди, и эти крупные рыбы. Неожиданные, непредвиденные кадры.
Назавтра, 4 июня (это было воскресенье), мы снова снимаем пловцов и рыб, а затем берем курс на Порт-Судан.
Отношения между Египтом и Израилем напряглись до предела. Обращаюсь к нашему агенту Конто Михалос с просьбой помочь мне скорее добраться до Парижа.
5 июня разразилась катастрофа. Начались военные действия между Египтом и Израилем. К концу дня приходит новое известие: Судан объявил войну Израилю. Улицы полны демонстрантов. Двух наших друзей забросали камнями. Прибытие самолета, на котором я должен был лететь, отложено на 5, а потом на 7 часов вечера. Несмотря на войну, сиеста — послеобеденный отдых, как всегда, продолжается до 4 часов. В авиакомпании "Судан эйруэйз" враждебная атмосфера. Конто Михалос делает, что в его силах, но и ему не все удается.
Наконец в 19 часов я отправляюсь в аэропорт; бумаги мои в порядке, место в самолете зарезервировано. Меня провожают Бебер и Диди. Вылет моего самолета задерживается, так как один за другим с потушенными огнями на аэродром Порт-Судана приземляются три "фоккера", принадлежащие египетской авиакомпании "Мистра эйр". На борту ни одного пассажира, ни одной стюардессы, экипажы состоят из военных. Летчики спешат навстречу суданским властям, о чем-то говорят по-арабски, на ходу прихлебывая кофе.
Наконец мой самолет отрывается от земли.
Смена экипажа
"Калипсо" уже без меня добирается до Суэца и встает на рейд рядом с "Эспадоном". На "Эспадоне" осталось всего два матроса. "Калипсо" подходит к причалу, чтобы выгрузить ящики, предназначенные для отправки во Францию. В ящиках подводные скутера, камеры, отснятые кинопленки. Но нас обстреляли израильские самолеты, и ящики оказались изрешеченными.
14 июля подвергнут артиллерийскому обстрелу нефтеперегонный завод в Суэце. Разрывы снарядов ложатся вокруг "Калипсо". Экипаж любуется этим необычным фейерверком в честь национального праздника Франции. Перепуганный Зум спрятался в трюме, и выгнать его оттуда невозможно. От страха у бедного пса трясутся щеки. Но "Калипсо" находится с подветренной стороны завода и плотная завеса черного дыма, поднимающегося над резервуарами с горючим, вскоре целиком закрывает корабль. Война коснулась и нас. Однако все еще никак не можем этому поверить. Мы по-прежнему убеждены, что сможем пробиться на север, сумеем пройти Суэцким каналом. Переход не кажется нам опаснее, чем плавание среди коралловых рифов архипелага Фарасан. В канале затоплено много судов? Обойдем их стороной.
Египтяне не позволяют нам пройти каналом. Вернувшись в Суэц, я прилагаю все усилия, призываю на помощь нашего посла, без устали повторяя: "Пусть нам только разрешат попытаться!"
Я так никого и не убедил, но до сих пор уверен, что пройти нам удалось бы.
После того как война между Израилем и Египтом окончилась, на смену капитану Роже Маритано прибыл капитан Бугаран. Теперь в три приема можно сменить и весь остальной экипаж. Плавание продолжается, но уже не на север, а на юг.
Новый экипаж состоит в большинстве своем из людей мне знакомых, которые уже бывали на "Калипсо". Они отнюдь не дебютанты. И все-таки надо приучить их к нашим порядкам. Тут я могу положиться на старшего аквалангиста, Каноэ Кьензи, и некоторых асов, занимающихся инструктажем новичков.
Филиппа, своего сына, отправляю в Соединенные Штаты, в Су-Фолс, чтобы он научился управлять воздушным шаром (hot air ballon). Я как раз выписал один такой шар — это современный вариант монгольфьера, — и в конце августа он должен прибыть в Массаву, где мы погрузим его на "Калипсо". Впоследствии, когда придется искать проходы в атоллах, шар нам очень пригодится.
Пополнив запасы пресной воды, 21 июля "Калипсо" отчаливает. 23-го встаем на якорь возле Сент-Джона (Зебергед), небольшого островка с маяком на нем. Остров находится на полпути между проливом Джубаль и Порт-Суданом. Каноэ Кьензи намеревается испытать новичков, посмотреть, как они станут вести себя, встретясь с акулами. Акулы не заставляют долго ждать. Хищницы непринужденно разгуливают, не удостаивая вниманием людей, и лишь иногда бросают деланно равнодушный взгляд. Наши новые товарищи не проявляют никаких признаков нервозности. Проверка прошла удачно. У нас превосходный экипаж, достойный "старичков".
На следующий день делаем остановку на Абингтоне, что в 70 милях к северу от Порт-Судана. Это риф округлой формы, выступающий из воды. У берегов некоторых островов Красного моря поражаешься, как резко увеличиваются глубины. Такие острова напоминают шпили гигантских соборов, поднимающиеся из бездны. Обнаруживаем огромную подводную скалу. Вода у поверхности синяя, глубины увеличиваются резко, через каждые десять метров, и вот уже очертания скалы исчезают во мраке, где мелькают силуэты акул. Скала высотой в сотню метров. Она ровная, гладкая, как стена, и на ней лишь кое-где заметны огромные пучки черных кораллов. Голова кружится, когда плывешь вдоль этой стены, покрытой живой плотью кораллов. Тут нас подстерегает "глубинное опьянение". Прекращаю погружение, пока оно не стало опасным.
Назавтра новый экипаж отправляется посмотреть "Преконтинент-II" и проводит там целый день. Каноэ находит оставленную когда-то нами противоакулыо клетку и у южной оконечности Шаб-Румм устраивает ночное погружение. Это делается специально для новеньких, которые еще не бывали в водах Красного моря ночью.
Раймон Кьензи, по прозвищу Каноэ, выполняющий обязанности старшего аквалангиста, пришел к нам после службы во флоте в качестве водолаза. Во время войны в Индокитае он был десантником.
Он покидал нас, чтобы предаться своему излюбленному занятию — поискам сокровищ. У него это такая же страсть, как у других — игра в баккара или браконьерство.
Полагаясь на какие-то таинственные сведения, он отправился в Карибское море, на банку Силвер (Серебряную), где рассчитывал найти затонувший корабль, нагруженный золотом. Для надежности он захватил ассистента, который с помощью особого прибора должен был обнаруживать на дне дублоны и червонцы. И на сей раз с Каноэ приключилась удивительная история. Однажды ночью его яхта стояла на якоре среди коралловых рифов, точно над тем местом, где на дне покоились сокровища. Каноэ и его помощник спали как убитые — так спят лишь утомившиеся люди… Поднялся ветер, якорь перестал держать, и яхта начала дрейфовать. Хотя суденышко протащило через всю банку — правда, оно ни разу не зацепилось за рифы, — оба приятеля так и не проснулись до утра. Тот, кто имеет представление, сколь опасны коралловые лабиринты банки Силвер, тот поймет, от какой беды уберег их слепой случай. Несмотря на то, что ни один из них не нашел сокровищ, они все равно могут считать себя любимцами судьбы.