Я упомянул об этом случае, чтобы показать, как сложно нам работать. Не раз еще придется нам терпеть неудачи во время долгого кругосветного путешествия… Полагаю, из каждых десяти попыток, будь то производство киносъемок или же научных наблюдений, удачной будет лишь одна.
Кораллы умирают
Экспедиция, в которую мы отправились в 1967 году, в отличие от остальных наших экспедиций, не носит чисто океанографического характера. Мы поставили перед собой исключительную задачу и убеждены, что разрешить ее можем только мы, и никто другой, потому что нас волнует судьба кораллов, их будущее.
Я уже говорил, что кораллы — это живые существа. Значит, они могут болеть и умирать. В настоящее время цивилизация грозит морским животным множеством опасностей. Первые и пока единственные люди, которые осознают эти опасности, это подводные пловцы. Загрязнение вод угрожает не только человечеству, но и животному миру. Супер-танкеры, проходящие Красным морем в Индийский океан, — серьезная угроза для всей фауны. Возможно, в далеком или близком будущем случится великая, непоправимая беда, виновником и одновременно жертвой которой станет человек.
Цель нашей экспедиции на "Калипсо", — выяснить, насколько велик ущерб, нанесенный подводной фауне. У меня за плечами три десятка лет подводных исследований, на счету у каждого из членов моего экипажа 16 лет работы в Красном море и Индийском океане. Мы в состоянии определить, незначителен или невосполним вред, который наносит цивилизация фауне тропических морей, в частности, кораллам. и посвятил свою жизнь морю и не могу не бороться и не возмущаться, видя, как его загрязняют, оскверняют и губят.
Прошло уже 3 года с тех пор, как я, покинув Монако, отправился в это кругосветное путешествие с твердой решимостью выяснить истину. Когда мы уходили в плавание, мало кто догадывался об опасностях, которые угрожают жизни в море. С той поры общественное мнение, в частности в Соединенных Штатах, неоднократно выражало свое негодование, видя преступления по отношению к природе, которые учащаются и становятся все более тяжкими. Ширится кампания протеста. Но кампания эта направлена главным образом против загрязнения городов, атмосферы, пресных вод; лишь немногпе отдают себе отчет в том, что море также в опасности, а это означает опасность для всего земного шара, поскольку море — великий регулятор жизни на всей нашей планете.
В январе 1967 года я задался целью собрать и обнародовать факты, иллюстрирующие загрязнение морей, чтобы все, кто закрывал глаза на происходящее или не знал о нем, задумались над тем, что происходит с морем.
Этот документ, это досье передо мной. Оно пополняется изо дня в день, от погружения к погружению в краю кораллов с его лабиринтами, полными чудес, тянущимися на тысячи километров. И результаты удручающи: кораллы умирают. Что же является причиной этой агонии? По правде говоря, на такой вопрос трудно ответить. Наверняка их несколько: прежде всего, нефть, попадающая в море с судов или из подводных скважин, а затем — пестициды и моющие средства. Возможно, нарушение биологического равновесия происходит также из-за прямого вторжения человека. Почти во всех странах мира биологи пытаются понять, что же происходит. Но уже ясным стало многое: мы свидетели подлинной драмы. Человек еще может исправить беду, если пожелает, если он будет знать, что именно ее вызывает.
Начнем свои наблюдения над кораллами с атоллов Индийского океана.
Морские бродяги
На пути к Мальдивским островам обнаруживаем крупную стаю кашалотов. Обитатели "Калипсо" приходят в крайнее возбуждение. Одни бегут на мостик, другие спускаются в подводную кабину, чтобы сфотографировать этих огромных животных. Их фонтаны и блестящие спины повсюду, но держатся они все-таки на некотором отдалении от корабля, и снимать их невозможно.
Впрочем, нам предстоит еще одна встреча. Здесь, в далеком Индийском океане, нам попадается японское рыболовное судно. Было это так. 17 часов. Замечаем крохотное суденышко. Борта его покрыты ржавчиной. Оно лишь чуть побольше "Эспадона", судна, принадлежащего Центру по исследованию моря и приписанного к Марселю.
В Джибути нам говорили о советском научно-исследовательском судне, которое находится где-то в здешних краях. Сначала мы решили, что это оно и есть.
Сбавляем ход, рассматриваем незнакомца. Члены его экипажа, высыпав на палубу, делают нам какие-то знаки. Выясняется, что это "рыбак". Матросы выбирают балберы — резиновые буи, похожие на те, которые мы видели дважды за последние несколько часов. Тут же на палубе разделывают огромного тунца. Отдаю распоряжение спустить на воду надувную шлюпку. Бебер, Морис и Барски отправляются на рыболовное судно. Наблюдаю в бинокль, как три низеньких японца, захватив с собой рыбу-меч и тунца, прыгают в шлюпку. Едва успев подняться на борт "Калипсо", они разбегаются по палубе, спускаются в машинное отделение, разглядывают со всех сторон "ныряющее блюдце". Не успеваю даже сказать слова. Моей жене Симоне удается в последний момент запереть в каюте Зума и предотвратить несчастье: еще секунда, и разъяренный пес набросился бы на низкорослых желтокожих человечков.
Хозяин судна нетерпеливо кричит: "Нечего терять время! Возвращайтесь, живо! За работу!"
В обмен на рыбу даем японцам хлеба, сахару, вина. После этого вежливо, но решительно судовладелец предлагает Барски и Морису вернуться на "Калипсо". Японцы — молодые и старые — выглядят этакими сорвиголовами: мускулистые, с решительными, открытыми пиратскими физиономиями. Условия их жизни поразительно убоги. Живут они в грязном тесном кубрике: на судне нет ни одной отдельной каюты. Все в резиновых штанах, перчатках и нарукавниках… Нам удалось понять, что неподалеку работает еще одно судно. Его-то мы, верно, и встретили в 3 часа.
Весь экипаж нашего судна восхищается сорвиголовами, для которых море — дом родной. Глядя на них, я представляю себе, какими были бретонские рыбаки прошлого века. Надеюсь, во время нынешнего плавания нам удастся снять за работой китобоев. Нужно признаться, даже у этих просоленных морских волков условия труда стали много лучше. Мне представляется, что лишь японцы являют собой живое воплощение героев Мелвилла.
Тяжкий удар
16 и 17 марта дул муссон. 18 марта сломался гребной вал. Это произошло в 2 часа ночи. Глухой, словно при взрыве, грохот слышен был во всех уголках судна. Один из двигателей начал работать вразнос. Руль заклинило, и "Калипсо" беспомощно завертелась на одном месте. До ближайшего порта, где мы могли бы встать в сухой док, 1800 миль.
Едва только я проснулся, как выскочил на палубу, в одних плавках, и увидел весь экипаж на ногах… Все молчат, все встревожены. Отдаю распоряжение застопорить и правый двигатель. Корабль останавливается, и Фалько, наш старший пловец, прыгает во мрак… прямо в пижаме, правда, в маске. Для предварительного осмотра.
— Да, сломан вал, — докладывает Альбер Фалько, — но винт еще цел. Он отошел назад и уперся в перо руля. Так оставить нельзя. Надо снять винт.
Кристиан Бонничи и Раймон Колль облачаются в гидрокостюмы и спускаются в воду вместе с Фалько. Противоакулья клетка, которой мы пользовались вчера, по-прежнему находится на кормовой палубе. Спускаем ее в воду. Она пригодится пловцам как убежище, кроме того, на ней установлены две мощные лампы.
Но вот что меня беспокоит. Все трое ярко освещены и будут привлекать внимание акул, в поисках добычи рыскающих во тьме ночи; и поглощенные работой, могут не заметить их вовремя.
Со всей возможной осторожностью аквалангисты задвигают поглубже назад обломок вала, на котором укреплен 200-килограммовый бронзовый винт, чтобы уравновесить его. Ведь внизу — 4000 метров. Потеря винта обозначала бы для нас длительную и дорогостоящую задержку.