Оставшаяся часть утра прошла как в тумане. Трудно было поверить, что мне не померещились слова, произнесенные Эдит, и ее взгляд, когда она их говорила. Что-то в ней создавало путаницу в моей реальности. Сначала мне показалось, что я видел, как она голыми руками остановила фургон, а теперь это. Первая галлюцинация казалась более возможной, чем вторая – что я интересую ее хоть в какой-то степени. Но вот он я – с широко открытыми глазами ввязываюсь во всё это, и меня нисколько не заботит приближение финала. В этот момент сделка казалась выгодной: ее смех потом за этот взгляд сейчас.
Направляясь наконец в кафетерий во время обеденного перерыва, я чувствовал одновременно и нетерпение, и нервозность. Будет ли она меня игнорировать, как обычно? А может, я получу от нее какой-то знак, подтверждающий реальность утреннего разговора? Лишь краем уха я слушал Джереми. МакКейла пригласила его на танцы, и они собираются пойти вместе с другими парочками: Алленом и Эрикой, Логаном и Тейлор. Кажется, я подавал невнятные реплики в нужные моменты, потому что он, похоже, не замечал моего невнимания.
Едва я вошел в кафетерий, мой взгляд сразу метнулся к ее столу. Разочарование ударило меня, словно кулаком под дых. За ее столом сидело только четверо, и Эдит не было в их числе. Неужели она будет исчезать всякий раз, когда произойдет что-то важное?
Разумеется, разговор, состоявшийся сегодня утром, был важным только для меня, в этом я уверен.
Аппетит пропал. Я взял бутылку лимонада и встал в очередь за Джереми, жалея, что я не из тех, кто может спокойно уйти домой пораньше, не беспокоясь из-за прогулов, задержаний или разочарования родителей.
– На тебя смотрит Эдит Каллен, – сказал Джереми. Мое внимание полностью сосредоточилось на его словах, стоило ему произнести ее имя. – Интересно, почему она сегодня сидит одна?
Я вскинул голову и быстро проследил за его взглядом. Эдит сидела за пустым столиком в противоположной части кафетерия от своего обычного места. Как только она поняла, что я увидел ее, на ее щеках на миг появились ямочки. Она подняла руку и жестом пригласила присоединиться к ней. Я смотрел, не вполне веря своим глазам, а она подмигнула.
– Это она тебя зовет? – изумленный вопрос Джереми прозвучал оскорбительно, но мне было уже все равно.
– Хм, может, ей нужна помощь с домашним заданием по биологии, – пробормотал я. – Наверное, стоит узнать, чего она хочет.
Отходя, я чувствовал спиной пристальный взгляд Джереми. А еще знал, что на шее уже появляются уродливые пунцовые пятна, и пытался успокоиться. Оказавшись возле стола Эдит, я неловко встал за стулом напротив нее.
– Почему бы тебе не посидеть со мной сегодня? – предложила она, широко улыбаясь.
Я машинально сел, наблюдая за выражением ее лица. Может быть, это окончание ее шутки? Эдит не переставала улыбаться, а я осознал, что мне по-прежнему все равно. Что угодно, лишь бы подольше побыть так близко к ней.
Она снова посмотрела на меня, все еще улыбаясь. Хочет, чтобы я что-то сказал?
– Это… э… как-то непривычно, – наконец произнес я.
– Ну… – сказала Эдит и остановилась. Я понимал, что это еще не всё, поэтому ждал. Затем она заговорила быстро, ее слова сливались друг с другом, поэтому мне потребовалась целая минута, чтобы расшифровать их значение. – Я решила, что раз уж все равно направляюсь в ад, то надо хотя бы делать это основательно.
Я все еще ждал, надеясь на объяснение, но она молчала. Через несколько секунд тишина между нами стала неловкой.
– Ты ведь знаешь, что я не понимаю, о чем ты? – спросил я.
– Я рассчитываю на это, – ответила она и посмотрела куда-то за меня. – Кажется, твои друзья расстроены, что я тебя похитила.
Внезапно я почувствовал все взгляды, сверлящие мою спину. Но на этот раз они меня совсем не волновали.
– Переживут.
Эдит усмехнулась:
– Не могу обещать, что верну тебя обратно.
Я слишком громко сглотнул, а она рассмеялась.
– Ты кажешься обеспокоенным, – заметила она.
– Нет, – поняв, что голос вот-вот сорвется, я замолчал, чтобы еще раз сглотнуть. – Но я удивлен, да. Что это значит? – я махнул рукой, указывая на нее и на пустой стол.
– Я же сказала: я устала от стараний избегать тебя. Поэтому сдаюсь, – к концу фразы ее улыбка погасла, а глаза стали серьезными.
– Сдаешься? – повторил я.
– Да, отказываюсь от попыток быть хорошей. Просто буду делать все, что пожелаю, а там уже как карты лягут, – улыбка исчезла полностью, в шелковистом голосе появились жесткие нотки.
– Ты снова меня запутала.
Кажется, моя реплика ее позабавила.
– Рядом с тобой я всегда слишком много говорю – это одна из проблем.
– Не волнуйся, я все равно ничего не понимаю.
– Как я уже говорила, на это и расчет.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, но тишину, повисшую между нами, уже нельзя было назвать неловкой. Она казалась скорее… заряженной. Мое лицо снова стало горячим от прилившей крови.
– Итак, – сказал я, отводя взгляд, чтобы отдышаться. – Если говорить на простом английском, мы теперь друзья?
– Друзья… – пробормотала она так, словно ей не нравилось это слово.
– Или нет, – закончил я фразу.
– Ну, можем попробовать, наверное. Но еще раз предупреждаю: я не самый хороший друг для тебя, – ее слова прозвучали предостерегающе, улыбка стала нервной.
– Ты все время это говоришь, – странное ощущение в животе. Это потому, что я все-таки голоден? Или потому, что она мне улыбается? Или потому, что я вдруг почти поверил ей? Совершенно ясно, что она-то верит в свои слова.
– Да, ведь ты не слушаешь меня. Я все еще жду, когда же ты услышишь. Если ты умный, то будешь избегать меня.
Пришлось улыбнуться, и я увидел, как ее ответная улыбка автоматически становится шире.
– Кажется, мы уже пришли к заключению, что я идиот. Или мелю ерунду, или еще что-то.
– Но я уже извинялась – за последнее высказывание, по крайней мере. Простишь ли ты меня и за первое? Я сказала, не подумав.
– Да, конечно. Ты не должна извиняться передо мной.
– Разве не должна? – вздохнула она.
Я не знал, что ответить, да и всё равно ее слова прозвучали как риторический вопрос. Я рассматривал свои руки, в которых держал бутылку лимонада, не представляя, что делать дальше. Очень странно сидеть здесь с ней – как обычные люди. Я был уверен, что только один из нас обычный.
– О чем ты думаешь? – спросила Эдит.
Я поднял взгляд. Она опять пристально смотрела на меня, в ее золотистых глазах светилось любопытство и, как и в день нашей первой встречи, разочарование. И вновь мои мысли отказывались подвергаться фильтрации:
– Задаюсь вопросом, кто ты.
Улыбка Эдит вдруг стала натянутой, словно она резко сжала зубы, тщательно сохраняя при этом выражение лица.
– И как успехи? – ее голос звучал небрежно, как будто ее не особенно интересовал мой ответ.
Я почувствовал, что шея стала горячей и, вероятно, покрылась непривлекательными красными пятнами. В течение последнего месяца я иногда думал о том, что собой представляет эта девушка, но в результате пришел к совершенно нелепым выводам. В голову лезла только всякая чепуха вроде Кларка Кента и Питера Паркера.
Эдит наклонила голову набок, уставившись мне в глаза, словно прямо сквозь них пыталась пробраться к моим мыслям. Она улыбнулась – на сей раз приглашающе, и устоять было невозможно.
– Не расскажешь об этом?
Но я должен попытаться оказать сопротивление. Эдит и так уже считает меня идиотом. Я отрицательно покачал головой:
– Слишком стыдно.
– Это очень раздражает, – пожаловалась она.
– В самом деле? – мои брови приподнялись. – Так же, как… когда кто-то отказывается рассказать, о чем думает, хотя все время бросает маленькие загадочные намеки, после которых не можешь ночью глаз сомкнуть, гадая, что же она имела в виду… раздражает примерно так же?