Все время моего пребывания в долине Чап-Даррах (вторая половина августа) сурки были активны целыми днями, особенно в утренние и предвечерние часы. Утром они появляются около пяти, что примерно совпадает с восходом солнца, вечером забираются в норки часов в 16–17, когда солнечные лучи прячутся за гребни гор и становится прохладно. Самое лучшее — это уже накануне наметить заселенную нору и место для наблюдения. В предрассветном сумраке я залегаю среди камней и жду рассвета. В такое морозное утро очень кстати приходятся стеганые штаны и куртка-«пуховка». Позже я довожу свой комфорт до того, что притаскиваю сюда и надувной матрац. Наконец рассвело. Вот уже лучи солнца осветили гребни гор и начинают скользить по склонам. Слежу за игрой света и тени, это заменяет мне часы. Вот наконец осветилась осыпь у подножия скал. Понемногу солнце дошло и до края поросшей полынью площадки. Теперь — внимание!
В отверстии норы появляется нос, затем вся головка. Бесконечно долгие минуты наблюдаю сурка совсем близко. Обычно он не решается сразу же выскочить наружу. Исчезает снова — на полчаса или дольше. Но вот он отваживается высунуть голову и переднюю часть туловища, а затем — снова назад. Так повторяется несколько раз. Наконец зверек вылезает полностью. Минуту сидит на всех четырех лапках, потом поднимается на задние и застывает столбиком. Это наиболее удобный момент для выстрела. Семь раз с небольшими вариантами он повторяет этот маневр…
Итак, с добытыми сурками приступаю к главному. Надо обработать тушки, сделать замеры, собрать паразитов, провести анатомическое исследование. И все — с величайшей осторожностью: ведь сурок может оказаться носителем опаснейшей инфекции. Хотя мое снаряжение в Чап-Даррахе довольно скудно из-за сложности доставки, все же набралось достаточно для маленькой палатки, куда я постарался вместить почти все имущество, опасаясь ливня или мокрого снега. Тут же приходится тесниться и мне с моим спальным мешком. Не раз во время работы погода резко портилась, и не оставалось ничего другого, как полулежа продолжать обрабатывать тушку.
Сурки в Чап-Даррахе были не только прекрасным уловом с точки зрения зоолога, но и ценным паразитологическим объектом. Кроме уже упоминавшихся оводов, нападающих только на молодых сурков, родившихся в этом году, сурки были поражены также целыми скопищами вшей, паразитическими клещами — бархотками, а также блохами, которых я искал особенно усердно. Надо сказать, что блохи из долины Чап-Даррах оказались для специалистов находкой, которую трудно переоценить. Дело в том, что после лабораторных исследований в Чехословакии эти блохи были отправлены в Британский музей для сопоставления с экземплярами из коллекции Ротшильда. Коллекция эта признана эталоном мирового масштаба, единственным в своем роде пособием для науки и службы здравоохранения. Без преувеличения, ее создание — в высшей степени полезное и достойное дело.
Основана коллекция в начале нашего века Натаниелом Чарлзом Ротшильдом, который, помимо того что был известным банкиром, с увлечением занимался энтомологией. От коллекционирования бабочек он перешел к блохам — группе насекомых, которая до этого не пользовалась вниманием энтомологов-любителей. С целью пополнения своей коллекции Ротшильд совершал путешествия в разные уголки земли, поддерживал связь с официальными научными учреждениями. В то же время он опубликовал ряд научных работ по энтомологии. В 1913 году он передал Британскому музею коллекцию, в которой было представлено 1100 видов и подвидов блох.
После смерти Ротшильда по его завещанию десять тысяч фунтов стерлингов было передано музею для дальнейшего пополнения коллекции. В настоящее время она состоит из более чем 52 тысяч микроскопических препаратов, в которых сосредоточено 1600 видов блох из 1830 известных в мире.
После того как блохи из долины Чап-Даррах и других мест Гиндукуша прошли целый цикл сравнительных исследований и сопоставлений с коллекцией Ротшильда, было установлено, что среди них есть виды, до сих пор неизвестные науке, а также Xenopsylla clieopsis — чумная блоха.
Круг замкнулся. Если повышенный интерес именно к суркам и блохам был вызван предположением относительно возможной опасности чумной инфекции, то полученные результаты уже конкретно содержали наименование — чумная блоха.
Почему именно эта блоха несет на себе клеймо смертельного врага человека? Чем она отличается от остальных видов? Прежде всего тем, что чумная блоха очень легко переходит со своих основных носителей — грызунов — на человека. Для блох, как правило связанных с узкой группой носителей, это весьма необычная особенность. Второе характерное отличие — это ее биологические взаимоотношения с возбудителем инфекции.
Если блоха воспримет с кровью больного грызуна даже самую начальную стадию чумы, то в пищеварительной системе насекомого, особенно в так называемом преджелудочке, бациллы начинают усиленно размножаться. Как указывает само название, эта часть пищеварительного тракта находится перед желудком. Ее функция — фильтрация высосанной крови с помощью эластичных отростков, действующих наподобие клапанов. Бациллы чумы размножаются в преджелудочке до такого количества, что образуют буквально пробку. Кровь не поступает дальше, и блоха фактически лишается возможности питаться. Чем сильнее голод, тем больше потребность сосать. При этом высосанная кровь тут же извергается блохой обратно в ранку в теле носителя — уже с полчищами бактерий. Это как бы инъекция зараженной крови в кровь укушенного животного или человека. Чумная блоха чрезвычайно восприимчива к возбудителям чумы: ее пищеварительный тракт — благоприятная среда для их размножения. В сочетании со способностью легко переходить от грызуна к человеку это делает блоху наиболее опасным и распространенным переносчиком чумы.
Находка чумной блохи в высокогорных долинах Гиндукуша оказалась открытием. В умеренном поясе эта блоха связана только с крысами, но встречается иногда и на домашних мышах, и с ними распространилась по всему миру. На диких животных она была до сих пор обнаружена только в Северо-Восточной Африке. Доктор Смит, сотрудник Британского музея и хранитель коллекции Ротшильда, всемирно известный специалист по блохам, комментировал в своей статье находку чумной блохи в долине Чап-Даррах следующим образом: «Находка Xenopsylla cheopsis в Гиндукуше, на высоте 3900 метров, — явление поразительное, требующее дальнейшего внимательного изучения…»
Снежный барс
в долине Чап-Даррах
Если Шангри-Ла — уникальный «ботанический сад», цветущий оазис в царстве льда, то верхний участок долины Чап-Даррах — это своего рода зоопарк. Здесь можно ознакомиться с животным миром Гиндукуша полнее и лучше, чем на всем протяжении долины Ишмурх. Дело не только в изобилии сурков. Полынная степь, редкая растительность которой не может закрыть своим тусклым серо-зеленым покровом желто-коричневую окраску заполняющих долину аллювиальных отложений, оказалась благоприятной средой для существования как многочисленных грызунов, так и других, более крупных животных.
Несколько дней я не наведываюсь в свое охотничье угодье. Мешает ненастье — бесконечные ледяные ливни или заряды мокрого снега. Горы вокруг сплошь закрыты слоем тяжелых облаков. Когда наконец на закате погода улучшилась, в северной части горизонта открылись вершины советской части Памира. Так получилось, что я прежде познакомился с памирской вершиной — пиком Маяковского, чем со своими ближайшими скальными и ледовыми соседями. Но все же я дождался: прояснилось и в Чап-Даррахе, и я смог начертить общую схему и сделать фотографии.
Вид гор великолепен. На западе и востоке гребни с вершинами до 5000 метров. На западных утесах гигантские осыпи переходят непосредственно в полынную степь, по краям которой разбросаны гигантские каменные блоки. На восточной стороне осыпной склон отделен горным потоком, несущимся в двадцатиметровом каньоне. С юга долину замыкает обширная степь, а за ней уже просматривается снеговой барьер высотой 6000 метров. Если встать лицом к югу, то слева на горизонте вздымается купол Кох-и-Гевад (6849 метров) — высшая точка этой части Гиндукуша. В северном направлении открывается панорама советского Памира, видимого отсюда как на ладони.